После смерти итимад-уд-дауле Hyp Джахан взяла в свои руки строительство гробницы для него в Агре; строительство было закончено через шесть лет, в 1628 году. В отличие от гораздо большего по величине Тадж Махала, с которым эта гробница соперничает по красоте, ее привлекательность заключается не в совершенстве и гармонии внешних очертаний, но в очаровании декора. Мавзолей похож на прекрасную шкатулку, украшенную драгоценными камнями в инкрустации различных стилей, каждый из которых опережает технику прежних лет и возвещает о появлении еще больших грядущих открытий. Двум самым значительным новшествам – широкому использованию белого мрамора как материала и как составной части мозаичных декоративных мотивов – суждено было стать наиболее примечательными чертами величайшего периода могольской архитектуры. Даже плоская стена из песчаника со стороны обращенного к реке входа в мавзолей выложена теперь изящным орнаментом из белого мрамора, и это оживляет поверхность гораздо успешнее, нежели сложнейшие резные рельефы на стенах дворцовых зданий в Фатехпур Сикри или простой геометрический орнамент из белого мрамора в красном песчанике вокруг портала мечети в том же городе. Геометрические мозаичные узоры в камне, более разнообразных цветовых сочетаний, чем только красный с белым, были известны в Индии уже несколько десятилетий; работу такого рода можно увидеть в мечети Шер-шаха на Пурана Кила в Дели, построенной в 1540-х годах, или же на южных воротах сооруженной позже усыпальницы Акбара в Сикандре. Однако в мавзолее итимад-уд-дауле эта техника доведена до высшей степени совершенства и тонкости.
Поверхность ворот в Сикандре, хоть и очень красивая, представляет собой сравнительно грубую работу, когда мозаичный узор выкладывается камень за камнем на плоском основании. Наружная часть мавзолея итимад-уд-дауле вначале облицовывалась гладко отполированным мрамором, в котором были вырезаны по геометрическому рисунку углубления для орнаментальных вставок из отобранных для этого максимально подходящих по цвету и текстуре камней. В работе над нижней частью стены та же техника применялась для решения гораздо более сложной задачи – включения в мрамор несимметричных и изогнутых по форме камней, дабы получить свободные изображения завитков и цветов. В альковах мавзолея и на башенках, установленных по периметру верхнего этажа, процесс этот приобретал требующий еще большего мастерства и сложный характер: орнамент составлялся из полудрагоценных камней – ляпис-лазури, оникса, яшмы, топаза, сердолика в причудливом узоре, здесь требовалось скорее искусство ювелира, нежели каменщика, главным образом из-за трудностей в обработке твердого материала. Подобная техника появилась в XVI веке во Флоренции, ее называли pietra dura. Нередко возникали споры по поводу того, не из Флоренции ли попали в Индию сама идея и мастерство. Однако флорентийская pietra dura носила преимущественно образный и символический характер, к тому же имела тенденцию подражать произведениям других видов изобразительных искусств (единственные бесспорно итальянские панели pietra dura в Индии находятся в алькове позади трона в дивани ам в Дели, но они безусловно гораздо более позднего происхождения и, скорее всего, привезены в уже готовом виде из Флоренции), в то время как произведения индийские, хотя бы и включающие изображения цветов и других распознаваемых предметов, носят чисто декоративный характер и могут рассматриваться лишь как усовершенствование прежних приемов в создании мозаик-инкрустаций. Совершенствуемые и в дальнейшем, в сочетании с рельефными изображениями на белых мраморных плоскостях, они стали одним из триумфов могольской архитектуры во время правления Шах Джа-хана.
Другая, сравнимая по значению, постройка при Джахангире, мавзолей Акбара, была менее удачной. Сама гробница поистине являет собой нечто несообразное, возможно, благодаря личному вмешательству Джахангира, который посетил строительство впервые, когда оно шло уже около трех лет, и приказал снести почти все возведенное к тому времени, поскольку, как он выразился, «оно не совпадало с моим представлением о том, каким должно быть», и начать строительство заново. Первые три этажа мавзолея выстроены из красного песчаника грубой обработки в стиле Фатехпур Сикри, а на них размещен беломраморный дворик, в центре которого находится покрытый изящной арабской вязью резных надписей саркофаг. Дворик сам по себе замечательно красив, и он проложил путь к более смелому использованию белого мрамора при строительстве мавзолея итимад-уд-дауле и вообще в позднейшей могольской архитектуре, однако своему местоположению он решительно не соответствует. Южные ворота в усыпальницу в архитектурном отношении вполне хороши, не говоря уже об украшающем их декоре, который являет собою самое лучшее в архитектуре времени Акбара и прямиком ведет к архитектуре при Шах Джахане. Сами ворота выполнены в стиле более массивных и прославленных ворот победы, Буланд Дарваза, с южной стороны мечети в Фатехпур Сикри, но по своим пропорциям они лучше последних, а завораживающе прекрасные белые минареты, их окружающие, были новшеством, которое почти без изменений повторилось в Тадж Махале.
Со смертью итимад-уд-дауле и в результате того, что интересы Асаф-хана и Шах Джахана пришли в противоречие с интересами Hyp Джахан, ее хунта прекратила существование. Оставшиеся пять лет правления больного Джахангира она более непосредственно управляла государством из покоев гарема. «Управлять напрямую из покоев гарема» звучит как противоречие в определении, и это, в сочетании с некоторыми другими подробностями жизни Hyp Джахан, например ее страстью к охоте, дало повод утверждать, будто бы она нарушила предписанное религией ислама затворничество и принимала обычное участие в общественных делах. Тем не менее доказательств тому не существует. Hyp Джахан стреляла в тигров из закрытой беседки на спине у слона, но окружающие могли при этом видеть только выставленное наружу дуло ее мушкета. В 1626 году она даже принимала участие в сражении, но находилась при этом в паланкине, совершенно закрытом и подвешенном между двумя слонами, а свои приказания Hyp Джахан передавала при этом через своих евнухов-телохранителей. И однажды, когда Роу ожидал в саду приезда Джахангира, были предприняты чрезвычайные меры, чтобы предотвратить чью бы то ни было возможность увидеть Hyp Джахан, которую император вез вместе с собой в открытом экипаже; «вдруг пришло известие погасить все огни, король явился, да еще в открытой повозке, влекомой быками, притом со своей Нормахал, правит сам, и никого рядом».
[48]
Даже при всех этих предосторожностях не похоже, чтобы Hyp Джахан ехала с открытым лицом; император отвез ее прямо в ее покои, прежде чем появиться на людях самому.
Представление о гареме как о всего лишь позолоченной клетке, полной хорошеньких, но совершенно праздных женщин, которые только и видят единственного петуха в курятнике, ошибочно. Женщины, несомненно, проводили много времени в уходе за собой и в разглядывании собственного красивого личика в зеркальце диаметром не больше дюйма, которое каждая носила на цепочке на большом пальце правой руки, но гарем был также центром деловой деятельности и интриг, большая часть которых была связана с внешним миром, и мужчины достаточно высокого ранга имели возможность выражать на расстоянии любезности дамам и просить их о помощи.
