Сейчас она без сожаления упаковывала чемодан. После отъезда Флортье ее уже ничего не держало на Яве. Она жалела лишь о том, что так и не нашла Ягата. Несколько раз она ездила с Идой на садо по кампонгам, где могла жить семья Мелати, и расспрашивала местных жителей на своем плохом малайском. Но найти сына майора ей так и не удалось. А ведь она собиралась оставить ему немного денег, и еще ей хотелось, чтобы Ида еще раз увидела своего единокровного брата. Якобину ужаснула обстановка во многих кампонгах: ветхие хижины под крышей из пальмовых листьев, грязь и нищета, и все это на окраинах такого богатого города, как Батавия, где наверняка из каждой малайской семьи работало хотя бы по одному человеку. Контраст между жизнью в Конингсплейне и той, какую вели в кампонгах семьи прислуги, удручал Якобину. Ей уж точно не хотелось теперь жить на Яве. Она в сердцах сунула в чемодан новое платье из плотного хлопка. В дверь постучали; она вскинула голову.
– Ой, – удивленно сказала она Иде. – К нам кто-то пришел в гости! Кто бы это мог быть? – Она открыла дверь, и ее сердце дрогнуло.
– Здравствуй, Якобина.
Он выглядел точно так же, как год назад, когда они познакомились в саду у супругов де Йонг, и как в августе, когда она видела его в последний раз на похоронах Йеруна. Чуть взъерошенные светло-русые волосы, бородка вокруг узких губ, которые она так часто целовала, загорелое, плоское лицо. Вероятно, даже коричневый костюм был тот же самый, что и тогда. Вот только складка между бровями стала глубже, а серые глаза глядели чуточку неуверенно.
– Привет, Ян.
– Ты хорошо выглядишь, – тихо проговорил он. – Я рад видеть тебя целой и невредимой.
Якобина совершенно не нравилась себе, когда гляделась в зеркало. Ее черты лица заострились, и, хотя кормили в отеле вкусно, она похудела, по сравнению с Суматрой, и под платьем вырисовывались костлявые плечи и острые локти. Но теперь это уже не имело никакого значения; главное, что она здорова и уверена в себе.
Она уперлась рукой в бок.
– Да. Кто знает, может, я и уцелела в тот день, потому что сидела в тюрьме.
Его взгляд оживился.
– Поэтому я и пришел. Хочу попросить у тебя прощения. Можно мне войти?
Якобина поспешно загородила проход. На лице Яна отразились разочарование и озадаченность.
– Я занята, собираю вещи и завтра уезжаю в Амстердам, чтобы передать Иду ее родственникам.
– Да, конечно. Я слышал об этом. – Он сморщил лицо и опустил глаза на шляпу, которую держал в руках. Якобине показалось, что она видела на его глазах слезы. – Ужасная история… с Винсентом и Грит. – Якобина молчала, и он добавил: – Грит была виновницей. Она так боялась за Йеруна и…
– Так я и думала, – прервала его Якобина. После того, что ей рассказала Флортье, она домыслила остальное, а детали ее не интересовали. Они ничего не меняли в поступке, стоившем Йеруну жизни. Йеруну, милому мальчугану с резкими чертами лица и большими голубыми глазами, так похожими на глаза Иды, что Якобина иногда смотрела на Иду, а видела вместо нее Йеруна. С болью и радостью. Йерун… как он нуждался в любви… «Я люблю тебя, нони Бина».
– Я бы раньше пришел, – снова заговорил Ян. – Но я не знал, как ты к этому отнесешься. Пожалуй… я не буду прощаться с малышкой, ей это будет тяжело. – Он неуверенно взглянул на Якобину. В ответ на ее молчание он помялся и добавил: – Я вот думаю пойти в ратушу и написать заявление. Теперь, поскольку Грит…
– Нет, Ян, – снова перебила его Якобина, на этот раз резче. – Не надо этого делать. Ради Иды. Она и так пережила страшные вещи, хватит с нее. – Немного помолчав, она добавила: – Ты должен был сделать это в августе. Тогда ты был мне очень нужен.
Ян шумно вздохнул и провел ладонью по волосам.
– Я знаю. Я поступил глупо и трусливо. Мне не надо было слушаться ван дер Линдена. Но в тот вечер такое решение казалось мне правильным.
Якобина обвела взглядом коридор отеля со множеством дверей, потом посмотрела прямо в глаза Яну.
– Ты загородил своей спиной Грит, а меня подставил под нож. А ведь ты был мне очень нужен. Я ждала, что ты меня защитишь. И не только от этого чудовищного обвинения. Но и от меня самой.
Он слабо улыбнулся.
– Поверь мне, с тех пор не было и дня, чтобы я не раскаивался в своей ошибке. Ты могла бы меня простить, как ты думаешь? Тогда мы могли бы начать все сначала… – Он с мольбой посмотрел на нее.
Якобина оглянулась на Иду и, убедившись, что девочка возится с куклой, снова повернула лицо к Яну и тяжело вздохнула.
– Знаешь, Ян, у меня было много времени на раздумья. По-моему, жизнь слишком коротка для половинных решений. Если я обещаю мужчине перед богом и людьми, что выйду за него, я вправе рассчитывать, что он твердо будет на моей стороне. Даже если… – ее губы дрогнули, – даже если будет рушиться мир.
– Значит, ты никогда не простишь меня?
Якобина пожала плечами.
– Возможно, прощу. Когда-нибудь. Но не забуду никогда. – Она слегка пожала плечами. – Благополучную семью на этом не построишь. Во всяком случае, я не смогу так жить. – Помолчав, она сказала: – Будь здоров, Ян.
Она тихо закрыла дверь. Не остановилась, не прислушалась, ушел он или нет. Она подошла к кровати и легла рядом с Идой, которая тут же устроилась на ее плече и сунула в рот большой палец. Якобина прижала ее и ласково погладила по щеке. Удивительно, но визит Яна оставил ее равнодушной; она не испытывала ни гнева, ни грусти, ни сожаления. Словно нити, связывавшие ее с ним, были давно перерезаны, возможно, еще на Суматре, во время цунами, огненного вихря и бесконечной ночи. Она чувствовала лишь спокойную, несокрушимую уверенность, что поступила правильно.
53
Якобина подставила лицо ветру и прищурилась на солнце. Она лежала в шезлонге, вытянув босые ноги. Рядом с ней Ида нянчила свою любимую куклу. Под ними покачивалась палуба парохода, а за рейлингом простирался безбрежный голубой океан. Перед посадкой она немного боялась за себя – выдержит ли она плавание по волнам после того, как едва не утонула в волне цунами; но, как ни странно, никаких сложностей не возникло. Не боялась ничего и Ида; наоборот, она с любопытством разглядывала все, что видела вокруг. Кажется, малышке пока что нравилось их путешествие. Якобина надеялась, что так будет все три недели.
– Смотри-ка! – Якобина одной рукой прижала к себе девочку, а другой показала на море. – Вон там плывет большой пароход, такой же, как наш!
Адриан Ахтеркамп хорошо позаботился о них. Хотя они плыли в Амстердам с той же пароходной компанией, с которой Якобина прибыла в прошлом году в Батавию, но теперь на «Принцессе Марии», гораздо более импозантном и комфортабельном судне. В кают-компании висели филигранные люстры, в коридорах лежали ковры; на борту плыли даже музыканты, игравшие вечерами танцевальные мелодии. Впрочем, желающих танцевать почти не находилось – пароход был полупустой. Дед Иды зарезервировал для них даже каюту с иллюминатором, просторную, комфортабельную, с детской койкой для Иды и удобной, широкой койкой для Якобины.
