Лишь когда Йерун дернул ее за саронг, Якобина пришла в себя.
– Что мы будем делать сейчас? – Мальчик выжидающе смотрел на нее, запрокинув голову.
– Сейчас? – Якобина задумалась. – Ну, сейчас мы…
В ее голове было пусто.
Сон не шел. Стоило Якобине закрыть глаза, как перед ней возникало лицо Яна Моленаара. Его добрая улыбка, его глаза, сдержанно, но с любопытством глядящие на нее; и каждый раз она со жгучим стыдом вспоминала, как неприлично выглядела, когда он вышел на веранду.
– Ты – глупая дура, Якобина ван дер Беек, – ругала она себя вполголоса, приподнималась, встряхивала подушку и снова зарывалась в нее. «Да, дура. Сумасшедшая старая дева. Подумаешь, мужчина сказал тебе приветливую фразу, а у тебя уж и мозги набекрень». Она решительно закрыла глаза и заставила себя размеренно дышать. «До свидания, нони Бина», – шептал его голос.
Она перевернулась на другой бок, словно могла этим отсечь мысли о Яне Моленааре. Тут ей вспомнилась ночь в отеле «Гранд Ориенталь» в Коломбо. Как там дела у Флортье? В первые дни и недели жизни в Конингсплейне Якобина почти не вспоминала о ней: слишком много новых впечатлений обрушилось на нее, слишком много сил она тратила на то, чтобы привыкнуть к новому месту, найти общий язык с детьми и придумывать для них каждый день новые игры и упражнения. В тропиках время летело быстрее, чем в остальном мире, хотя жизнь тут протекала спокойнее, почти лениво. Такие условности, как дни недели или названия месяцев, казалось, не имели никакого значения, словно вехи, созданные человеком, размывались во влажной жаре.
Только недавно она стала чаще вспоминать Флортье, а несколько раз даже брала в руки конверт с почтовой бумагой, чтобы написать письмо в отель «Дес Индес», но потом снова убирала его в ящик секретера. Что, если Флортье не была искренней, когда предлагала ей дружбу? Если для нее это был лишь мимолетный каприз, случайное знакомство от скуки, неизбежной при долгом плавании? Сейчас, по зрелом размышлении, ей казалось слишком невероятным, чтобы с ней захотела подружиться хорошенькая Флортье, которая легко находила контакт с людьми и без труда обводила их вокруг пальца. Скорее всего, она за это время нашла много новых друзей и забыла о Якобине. И все же ей не хватало энергии и жизнелюбия Флортье. Еще больше ей не хватало спокойных, серьезных минут душевной близости между ними.
Якобина поймала себя на том, что глядит перед собой в темноту, и невольно вздохнула. Нет, что об этом думать? Она снова повернулась, приподняла москитную сетку, чтобы зажечь лампу и почитать. Нахмурив лоб, поискала на столике книгу и не нашла. Перегнулась через край кровати и пошарила на полу, но книги не оказалось и там. Когда же она читала ее в последний раз? Вчера? Нет, сегодня, но не в комнате. Она сидела на дальнем конце веранды при свете лампы, на своем любимом месте, где ей накрывали на стол. Туда почти не доносился громкий шум большой веранды, на которой супруги де Йонг обычно принимали гостей, его заглушали обычные ночные шорохи тропического леса. Да, тогда она отложила книгу и посмотрела в чащу деревьев, которые были видны и из ее окна, заслушалась и забыла про книгу.
Вздохнув от досады, она откинулась на подушку. Потом протянула руку к звонку, чтобы попросить служанку найти книгу, но тут же решила, что это глупо. Снова вздохнула, нырнула под москитную сетку и встала с постели. По старой привычке накинула на себя тонкий халат, привезенный из Амстердама, и вышла из комнаты. Ненадолго остановилась у двери детской, прислушалась и улыбнулась, уловив за дверью сонное посапывание. Побрела дальше по коридору и спустилась вниз.
После обеда супруги де Йонг куда-то уехали, но вестибюль, салон и веранда были ярко освещены. Здесь это считалось хорошим тоном: те, кто мог себе это позволить, оставляли дом освещенным до раннего утра, если под его крышей находился хоть один член семьи, к примеру, дети, безмятежно спящие под присмотром своих бабу.
Она прошла босыми ногами через маленький салон, где стояло безнадежно онемевшее фортепьяно, и вышла на веранду. Пошарила глазами книгу и испуганно вскрикнула.
– Простите. – Ян Моленаар медленно поднялся со стула. – Надеюсь, я вас не очень напугал.
Якобина плотнее запахнула на груди халат.
– Я… я думала, что осталась в доме одна. – Она тут же сообразила, что ее слова звучат странно, если вспомнить, сколько в доме прислуги. – Я думала, что вы уехали вместе с госпожой де Йонг и господином майором.
Он усмехнулся.
– Я не очень люблю эти вечные светские хороводы.
Лицо Якобины озарилось улыбкой.
– Я тоже. – Помедлив, она повернулась, чтобы уйти. – Спокойной ночи, господин Моленаар.
– Это ваша? – При свете лампы она увидела, что он держит книгу, заложив палец между страниц.
– Ну-у… вообще-то, да, я за ней сюда и пришла, – торопливо ответила она, чтобы он не подумал, что она явилась сюда ради него. Подойдя ближе, она протянула руку за книгой.
Наморщив лоб, он посмотрел на книгу, словно видел ее впервые.
– Флобер. Необычное чтение для молодой дамы. Тем более, для молодой дамы в Батавии.
Якобина нахмурилась.
– Почему?
С книгой в руке он показал на маленький столик с мраморной крышкой, на которой стояли начатая бутылка, рюмка и пепельница, потом на второй стул.
– Вы не хотите присесть и немного выпить со мной?
Якобина невольно попятилась.
– Так… так не пойдет.
– Почему? – Его лоб наморщился еще сильнее, но потом разгладился. – Ах, понимаю. Во-первых, вы тут на службе. Во-вторых, вы окажетесь наедине со мной, а это неприлично.
Якобина в смятении молчала; ее щеки пылали.
– Вы можете не волноваться, – продолжал он. – Здесь, в Батавии, все это, – книга в его руке описала дугу между Якобиной и им самим, включая столик, – не считается неприличной ситуацией. Кроме того, я давно знаю Винсента и Грит и поэтому могу вас заверить, что их это не возмутит.
Якобина тайком закусила нижнюю губу и уставилась на второй стул. Желание присоединиться к нему было таким же сильным, как и страх совершить непростительную ошибку, если она это сделает.
– Мне… я, в любом случае, должна еще что-нибудь надеть на себя, – сказала она, наконец, все еще ни на что не решившись.
– Вы ведь одеты, – возразил он и положил книгу на столик. – Больше, чем саронг и баджу, вы все равно не наденете. Да и зря беспокоитесь – все равно сейчас ничего не видно. – Якобина густо покраснела.
Словно почувствовав ее смущение, он быстро добавил:
– Сейчас я принесу рюмку, хорошо? Минуточку.
Краешком глаза Якобина видела, как он прошел мимо нее в салон, слышала, как он открыл и закрыл дверцу шкафчика. Здравый смысл убеждал ее взять книгу и уйти, но она не могла пошевелиться и стояла на том же месте, когда он вернулся с рюмкой в руке.
