Саддукеи отвергали будущую вечную жизнь.
О стригольниках поговорим подробнее. Это уже наше, русское. Чтобы рассказать об этой ереси, надо вернуться на сто лет назад, а именно в 1374 год, когда в Новгород из Пскова бежали три проповедника, один из которых был мирянин Карп — «художеством стригольник». Последователей этой ереси и стали называть стригольниками. Значение слова утрачено. Некоторые ученые считают, что такой была профессия Карпа: «стригущий овец» — суконщик. Трое бежавших псковичей стали проповедовать в Новгороде. Кому-то из священства их лжеучение не понравилось, и через год их казнили — утопили в Волхове (о чем говорит старинный рисунок, выставленный в новгородском музее).
Отцов ереси казнили, а учение прижилось. В чем сущность ереси «стригольников», почему она завелась именно в Пскове? Псковская церковь находилась в особом положении. Псков, как и Новгород, исстари делился на сотни, улицы и концы. Каждая улица и конец имели свою братчину (общину) и церковь со своим собственным святым. Церкви были устроены своеобразно. На первом этаже размещались склады, служебные помещения, где хранились деньги и атрибуты торговли, а также помещение для праздников — в них трапезничали и веселились, а на втором — собственно храм, иногда очень небольшой, на десять — пятнадцать человек. Поп в таком храме прежде всего зависел от братчиков, неугодного они могли сменить. Все же псковские церкви подчинялись новгородскому владыке, в Новгород же посылали провинившихся клириков на суд. Следовательно, с одной стороны в церковные дела вмешивалось вече, а с другой — духовное начальство из Новгорода. Такое подчинение вызывало бесконечные поборы как деньгами, так и натурой.
Пока Псков политически зависел от Новгорода — терпели, а как только Псков стал самостоятельным, так и возроптали. Пошлины новгородскому владыке и впрямь были высоки. Особенно возмущала как клириков, так и мирян симония, иначе говоря, покупки и продажа церковных должностей. Слово это происходит от имени Симона-волхва, который согласно библейской легенде хотел купить у апостолов «благодать Духа Святого».
А раз высокое духовенство жадно и корыстолюбиво, раз за получение пастырского сана нужно платить, значит, это священство недостойно быть посредниками между мирянами и Богом. Будем молиться сами! Здесь весьма кстати пришлись слова апостола Павла, де, и простой человек может учить. И вот миряне стали сами «восхищать» себя в священнический сан, и те «священники» стали служить службы и совершать крещение. Они не признавали церковной иерархии и соборов, и опирались, как впоследствии реформаторы-протестанты, на одно Святое Писание. По-своему относились стригольники и к таинству причастия. Вместо исповеди священнику они ввели свой обряд покаяния — «припадали к сырой земле». Стригольники стали отрицать молитвы за усопших, считая, что нельзя на том свете спастись чужими молитвами без собственных нравственных заслуг. Они и монастыри отрицали, ссылаясь на то, что Христос и апостолы не были монахами.
Можно посочувствовать Геннадию, который только руками разводил, не зная, к какой ереси отнести новгородских еретиков-жидовствующих, потому что это был коктейль из всех видов протеста церковным несправедливостям и корыстям. Иосиф Волоцкий привязался к слову «жид», считая, что так вернее можно будет убедить оппонентов в опасности еретиков. В споре все средства хороши, а тут можно сослаться на католическую Испанию. А Испания, не взирая на грядущий конец света, завоевала Мавританскую Гренаду, послала Колумба нести христианский свет в неведомые земли, но, главное, постановила выгнать из страны всех евреев, от которых только смута и беспорядки. А если католическая инквизиция так бережет свою веру, сжигая еретиков, то не гоже православным отставать в своем религиозном рвении. Наши еретики тоже скрытые жиды и их надо жечь и вешать! — вот и весь сказ.
Дабы не смущать читателя, будем в дальнейшем называть «жидовствующих» просто еретиками. Последователи этого учения безусловно использовали опыт веков, но внесли в новое учение свое понимание происходящего. Недаром главные его адепты, священники Алексей и Денис, были по утверждению многих людьми нравственными, достойными и образованными.
Вернемся к свидетельству Геннадия. Главным для еретиков, как утверждал архиепископ, было желание распространить как можно шире свое еретичество, обратив в новую веру наибольшее число священников. И в этом им помогло само провидение. После покорения Новгорода Иван III взял священников Алексея и Дениса с собой в Москву и там назначил первого протопопом Успенского собора, а Дениса — попом в церковь Михаила Архангела. Уже в Москве Денис и Алексей «совратили» в еретичество великокняжеского любимца дьяка Курицына, архимандрида Симонова монастыря Зосиму и многих других знатных.
Об этом Геннадий узнал много позднее. Он боролся в Новгороде с еретиками, слал письма об их проказах и все удивлялся, не получая на свои послания ответа из Москвы. А писал он и к сарайскому епископу, проживающему в Москве на Крутицах, также к епископам Суздальскому и Пермскому, и когда узнал, наконец, какую силу взяла ересь в Москве, то пришел в ужас. В 1489 году скончался митрополит Геронтий. У последнего были свои, не очень благополучные, отношения с Геннадием, поэтому он не относился к письмам Новгородского епископа с полным доверием. Место покойного митрополичью кафедру занял Зосима, и сделано это было по совету Алексея, которого очень любил Иван III. Алексей к этому времени тоже умер, но перед смертью указал на Зосиму, как на самого достойного преемника Геронтия. Иосиф Волоцкий отнесся к этому с негодованием и написал, что Алексей «волхованием подойде державного».
Дело здесь не в волховании. Иван III проникся сочувствием к еретическому вероучению, потому что оно в некоторых пунктах было на руку его политике. В Москве со времен Калиты великие князья знали счет каждой копейке. Деньги нужны были, чтобы выстоять при татарских поборах — дань Орде была высокой. Иван покончил с Ордой и задачей всей жизни считал объединение русских земель под властью Москвы. Для этого мало было воевать и интриговать, еще нужны были свободные земли и деньги. Ему нужны были свободные земли, чтобы наделять ими служивых людей, которые позднее стали называться дворянством. Потому и решил царь посягнуть на монастырское богатство.
Монастыри очень изменились со времен Сергия Радонежского — они разбогатели. В государстве было мало денег, поэтому расплачивались зачастую землей. Например, существовало «задушье», когда монастырю передавали земли на помин души. Со временем это стало почти необходимой традицией.
Присоединив Новгород, царь снял с кафедры местного архиепископа Феофила, заточил его в один из московских монастырей и переписал на себя девять владычных волостей. Иван ополовинил шесть новгородских монастырей, взяв себе их земли, а позднее перевез в Москву и владычную казну. И еретики поддержали его в этом. Пока Иван разорял новгородские монастыри, Москва наблюдала за этим довольно спокойно, но когда стало понятно, что государь готов использовать свой новгородский опыт и в столице, тогда московские монастыри встали на свою защиту. Тогда и полетели стрелы каленые в головы еретиков.
Кроме того, еретики в лице Алексея и Дениса в отличие от новгородцев вовсе не считали Москву антихристом. И, видимо, немало велось меж ними и Иваном высокоумных разговоров, если в чем-то они затронули душевную струну царя. История сохранила клятву, которую Иван дал своему брату Андрею Углицкому, что, мол, он не замышляет против него ничего худого. Царь клялся необычно — «землей, небом и Богом сильным — отцов всякой твари». Такая клятва была не в обычае православия. Правда, клятва была нарушена, но это не меняет дела.
