– Ваше благородие, дохтура бы нам.
– Еремеев, что еще у вас там стряслось? – Полянский налил спирт в стакан и стал не спеша чистить картошку, аккуратными лоскутами спуская с нее «одежку».
– Есаула нашего лихоманка скрутила. Мокрый весь, бредить уже начал. Как бы к утру не преставился.
– Там что, дождь? – Марковна с подозрением осмотрела Еремеева и даже пощупала его мокрую шинель.
– А черт его знает, то ли дождь, то ли снег. Сыпет мгла какая-то.
– А я вот выходила – не было дождя, – сказала Марковна, и, словно в ответ на ее недоверие, по стеклу застучали капли.
Ляодунский полуостров и его южный отросток в виде Квантунского полуострова, на котором, собственно, и стоял Порт-Артур, были подвержены южным ветрам в любое время года. И часто минусовая температура за сутки поднималась выше нуля, и зима тут же превращалась в весну. С капелями и мокрыми дождливыми вечерами. А потом опять приходили северные ветры – и с ними возвращались морозы, и все вставало на свои места. Единственное, что было всегда неизменным, – это залив: он не замерзал.
Казак потоптался у двери и вздохнул.
– Ну так что передать есаулу?
– Я схожу, Николай Семенович. – Катя встала из-за стола, поправляя сползающую шаль.
– Сделайте милость, Екатерина Андреевна. А заодно и попрактикуетесь в вопросах тропической лихорадки.
– Вы думаете, это она?
– Ну а что же еще?
* * *
На улице в самом деле сыпал мелкий дождь, превращая некогда белые окрестности в грязно-черные. Небо было затянуто темными, почти свинцовыми тучами. Весь мир словно провалился в преисподнюю. Было сыро, промозгло и грязно. Пахло сырым сеном, мокрым деревом и тиной. Лысые макушки гор нависали темными громадами над городом.
Обогнули старый док, построенный еще китайцами, и пошли вдоль Восточного бассейна. Где-то в глубине темного лимана всплеснула рыба, запутавшись в сетях. Что-то упало в воду – и опять тишина. Только шелест дождя и окрики часовых. Катя с Еремеевым миновали штаб крепости, армейский госпиталь и, перейдя по жердочке через безымянный ручей, через триста метров, свернули к крепостному валу и пошли вдоль него в сторону китайского квартала. На бастионах темнели силуэты береговых орудий, возле которых мокли часовые.
– Далеко еще?
– А вон за конюшней.
Катя думала о том, что сделала большую ошибку, согласившись пойти с казаком. В тот момент на нее нахлынул какой-то невиданный порыв, будто кто-то подтолкнул ее пойти с Еремеевым. И она пошла, совсем забыв про коробку с «Полтавы», которую должна была вернуть к утру.
– Темно-то как.
– Был приказ загасить огни в целях конспирации.
– Война будет?
– А я почем знаю. Наше дело небольшое. Скажут воевать – будем воевать. Скажут не воевать – не будем воевать.
Философия Еремеева была понятна Кате: казак он и на пашне казак, всегда при сабле и при копье. Она сама была из казачьего рода – только предки ее были рязанскими казаками, и было это лет пятьсот тому назад, а этот забайкальский или донской. Других она просто не знала.
Возле резного деревянного крыльца Еремеев подхватил Катю под локоть, не дав споткнуться о выступающий порог.
– Осторожно, доктор, здесь ступенька.
Катя, поддерживаемая казаком, вытерла сапоги о мокрую траву и поднялась на крыльцо. Дверь в дом была приоткрыта, и до ее слуха донесся приглушенный стон.
– Ишь как стонет, сердешный.
Казак пошире распахнул дверь, пропуская докторшу вперед. В сенцах пахло пивом, седлами и вчерашними щами. Еремеев пробежал мимо Кати и толкнул еще одну дверь, ведущую в горницу.
– Спасибо! – сказала Катя и, переступив порог, очутилась в ином мире. Окна были завешаны шинелями. Под потолком висела керосиновая лампа, практически не давая света. На стенах красовались щиты, монгольские луки, сабли, китайские мушкеты и соломенные шляпы. На полу был постелен давно вытертый персидский ковер. Все это напомнило ей провинциальный музей. За исключением того, что из-за занавески доносился стон смотрителя.
– Дохтура привел, ваш благородие. Сейчас клизму сделают, глядишь – полегчает.
– Зарублю, Еремеев, – прохрипел есаул из-за занавески.
Занавеска делила комнату на две части.
– Во! Кажись, живой еще.
– Он там? – Катя кивнула на занавеску.
– А где же ему быть? – Еремеев снял с плеча сумку, на которой был нарисован красный крест и которую он всю дорогу нес на плече, поставил ее возле стола и, стащив с головы мокрую папаху, кинул на лавку. – Руки мыть будете? – не дожидаясь ответа, казак взял ведра и вышел на улицу.
Во дворе заскрипел вороток на колодце, напоминая ей далекое детство. Не решаясь без Еремеева заглянуть за занавеску, докторша села на стул, положив руки на колени. В доме было тепло, и Катя расстегнула пальто. Накопившаяся за две недели усталость навалилась на нее, глаза стали слипаться, и ее потянуло в сон. Чтобы взбодриться, пришлось встать и даже помотать головой. Гремя ведрами и выплескивая воду из переполненных ведер, в комнату вошел Еремеев.
– Вы пока есаула нашего смотреть будете, дай бог ему здоровья, я чайку согрею. И варенье у меня есть. А потом я вас и провожу. А не захотите идти, так у нас еще одна комнатка имеется, там господин капитан живет. Но мы его подвинем.
– Куда подвинете?
– Как куда? В чулан. Не может же барышня спать в чулане, а господин офицер в избе. Несправедливо это и не по этикету.
– Да нет, я домой пойду. – Катя вздохнула, вспомнив про коробку с «Полтавы».
– Ну как знаете. – Еремеев повесил себе на плечо полотенце и протянул ей мыло.
Глава 17
Сеул. Январь 1904 г
Вечером 24 января слухи о разрыве дипломатических отношений между Японией и Россией достигли Чемульпо. О них Рудневу во время ужина сообщил командир французского крейсера. По возвращении на свой корабль Всеволод Федорович отправил Павлову шифрограмму в Сеул. Несмотря на то что Павлов уже больше недели не получал никаких телеграмм из России, он не счел возможным доверять слухам. Глава русской миссии в Корее все еще ждал спасительную директиву от высшего начальства.
Не дождавшись ответа на отправленную вечером шифровку с запросом о распоряжениях для «Варяга» в связи с готовящимся уходом «Чиоды», Руднев утренним поездом выехал в Сеул. Японцы к этому времени захватили в Фузане русский пароход «Мукден», а у острова Цусима – пароход «Екатеринослав». Соединенный флот, ведомый вице-адмиралом Того, прошел Корейский пролив и приближался к острову Чеджоу.
* * *
– Второго февраля транспорт «Фудзиками-Маару» доставил в Чемульпо шестьдесят девять ящиков с винтовками и свыше пятисот ящиков с телеграфным оборудованием. Знаете зачем?
