Она всю свою жизнь скиталась по таким заведениям. И там, в Хаммерфесте тоже. Она называла это «там», потому что сама была не оттуда, разве они этого не понимали? Ей хотелось быть во Фредрикстаде с папой, но папа был недостаточно хорош, и быть с ним было нельзя. По мнению организации по охране детства. Что такого в том, что он немного выпивал и не всегда был дома? Разве она не может сама собрать рюкзак в школу и найти дорогу к автобусу? Сама приготовить себе еду? Но нет, надо было отправить ее к маме.
Мама.
Изабелла Юнг вздрогнула при мысли о ней и на секунду подумала, а не накраситься ли сегодня немного по-другому, может быть, надеть одежду поприятнее, не куртку с капюшоном и дырявые штаны, хотя в душе она знала, что такие вещи совсем не беспокоят Хелене.
Мама.
Она выругалась про себя. Этот жуткий человек – никакая не мама. Почему они этого не понимали? Что папа намного лучше? Мама должна беспокоиться о своих детях. Говорить приятные вещи. Хвалить. А не жаловаться все время. Кричать по любому поводу. Говорить, что Изабелла уродливая. Что она ничего не может. Что из нее никогда ничего не получится. Что она ни для чего не годится, как бы она ни старалась в школе, как бы хорошо ни отзывались о ней учителя, как бы усердно она ни убирала свою комнату. Ор, всегда ор, никогда не обнимет, слова хорошего не скажет, никогда. Так Изабелла и увязла в заведении, сначала в одном, потом в другом, потом сбежала оттуда, когда ей было тринадцать. Шла пешком всю дорогу. Сто сорок миль. Добралась до дома в Фредрикстаде без проблем. Что тут такого сложного? Она и сама может со всем справиться, только бы не жить с мамой. Чем ей плохо от того, что папа сел за руль пьяным и должен сидеть дома? Под домашним арестом? Она и сама все может! Но нет. Нельзя. Они опять забрали ее, и на этот раз она попала в отделение пищевых расстройств больницы в Осло, потому что ничего не ела и была худой как щепка.
И после этого Изабелла решила наплевать на все.
Whatever.
Мне все равно.
Но до нее дошли слухи. От девочек в отделении. Что там хорошо. В «Садоводстве Хурумланне». Что там не так, как во всех других местах. Так что когда психолог предложил ей это, она неохотно согласилась, и вот теперь стоит перед зеркалом, удивленная, как сильно она хотела, чтобы эта встреча прошла хорошо и ей можно было бы остаться.
В первый день она не была так оптимистична. Подумала, что тут все будет как обычно, как во всех остальных местах. Потому что тут тоже были правила. Территория состояла из главного корпуса с офисами и классными комнатами. Им нужно было ходить в школу, обязательно, и хотя расписание не показалось сложным, за последние годы у Изабеллы уже было достаточно учителей. Еще тут был большой интернат, где жили девочки, маленький – для мальчиков, три больших сарая для инструментов, несколько маленьких зданий там-сям и гараж для машин. В первый день Хелене устроила Изабелле экскурсию и дала карту границ, куда можно было ходить, а куда нельзя. Ну конечно, подумала девочка, чтобы кто-то решал, куда мне идти. И еще были практические правила. Общий подъем в семь, завтрак в восемь, потом или работа в теплицах, или школа, до ланча, все зависело от дня недели, потом снова работа до ужина в шесть часов, затем все были свободны до одиннадцати, в одиннадцать все ложились спать, свет выключали. Никому нельзя покидать территорию, если не было поручений, например, доставить цветы заказчикам. Весь день не было доступа к телевизору и интернету, только с восьми до десяти вечера. Телефоны также под запретом. Их отдавали только после ужина, а перед отбоем их нужно было снова сдать. После первого дня такого режима Изабелла, как уже говорилось, подумала, здесь я надолго не задержусь, но все вышло совсем по-другому.
Прошло всего несколько дней, и она обрела какой-то покой. Дело было в общем настрое здесь. Никто не пилил. Никто не ныл. У всех, кто тут был, все было просто-напросто хорошо. Изабелла быстро поняла, что это заслуга Хелене. Хелене была непохожей на всех высокомерных взрослых, ты больна, с тобой что-то не так, слушай меня. Хелене совсем не такая. Она почти всегда была ласкова, не деланно-натянуто, а по-настоящему. Если она учила их или показывала что-то, то всегда посвящала этому достаточно времени, всегда понимающая и терпеливая, давала им пробовать несколько раз, а если им хотелось сделать по-другому, она разрешала. Всего через несколько недель Изабелла лежала в своей кровати и думала.
Здесь я хочу остаться.
В первый раз в жизни она почувствовала себя – да, практически счастливой. Во многих заведениях, где она жила, никому дела не было до того, чем она занимается, пока не нарушит правила. Вставала поздно по утрам. Допоздна сидела по ночам. Часами в интернете. Сериалы, фильмы, клипы с «ютьюба», «фейсбук», болтовня, в какой-то период она так много времени сидела за компьютером, что в глазах начало мерцать, а в мозгу мутило. И уж никак она не могла представить, что ей понравится вставать в такую рань, в семь утра, господи, чтобы работать весь день? Но она полюбила это.
Изабелла ощутила это, когда в первый раз пришла в самую большую оранжерею. Там были орхидеи. Чувство, как будто приходишь домой. Паулус отвечал за орхидеи. Паулус такой милашка. Голубые глаза, длинные каштановые кудри, и такой же, как Хелене, очень добрый и всегда помогает. Поначалу было трудно выучить, как нужно все делать, но постепенно все пришло к тому, что она с радостью вставала по утрам. Иногда даже просыпалась раньше семи, без будильника, не могла дождаться, когда пойдет в оранжерею.
Изабелла все-таки решила не наряжаться, надела обычные штаны и куртку с капюшоном, последний раз взглянула в зеркало и вышла из своей комнаты. Она уже давно определилась после того случая в школе Хаммерфеста, когда кто-то в классе дразнил ее за что-то, она даже уже не помнила, за что. Я такая, какая есть, если людям это не нравится, так тому и быть. С тех пор она старалась жить по этому правилу, хотя это и не всегда было просто.
Не успев закрыть за собой дверь, она увидела цветок, лежащий на полу на пороге. Белая лилия? Почему перед ее дверью лежит белая лилия? Она подняла ее с пола, секунду рассматривала, и вдруг заметила записку на двери.
Ты мне нравишься.
Изабелла Юнг быстро оглянулась по сторонам в коридоре, почувствовав, как жар приливает к щекам.
Кто-то положил ей под дверь цветок. Прикрепил записку на дверь. Стоял здесь, не смея постучаться, просто оставив цветок на полу, записку на двери и убежал.
Ты мне нравишься.
На записке был какой-то рисунок. Своеобразная подпись. Тот, кто оставил цветок, такой скромный, что не посмел даже написать свое имя, вместо этого нарисовав что-то. Сначала она не могла разобрать, что это, но потом рассмотрела. Какая-то птица, рисунок точно похож на птицу с большими глазами, может быть, на сову? Изабелла понюхала цветок, оглядевшись вокруг, и почувствовала, как быстро забилось сердце.
Я ему нравлюсь?
Тайный поклонник.
