— Прекрасно, — заявил Басби, отрываясь от видоискателя. — Прекрасно… А теперь посмотри на него и медленно проведи языком по губам. В твоих глазах таится обещание — ты можешь осуществить его самые необузданные, несбыточные мечты. Если он даст тебе денег, ты в ответ подаришь ему рай.
Этот фильм стал настоящей одой его жене, Лизе, и он вложил в него всю свою душу. На съемочной площадке Басби вел себя, как сумасшедший, доходя до полного изнеможения, ожидая чудес от актеров и персонала и доводя их до белого каления бесконечными придирками. Но никто не жаловался и не отказывался задержаться на съемочной площадке. Похоже, все понимали, что работают с гением, который имел полное право на их подчинение и самопожертвование.
Фильм задумывался как аллегория американской мечты. Он должен был показать, что все то, к чему люди стремятся любой ценой, прогнило и погрязло в разврате. Лиза говорила, что никто ничего не поймет. Басби возражал, что недаром у Касси Ройяль такой адрес — дом под номером 49 на авеню Республики.
— Американцы заметят и догадаются, — утверждал он.
К несчастью, им не представилось такой возможности. Весной 1963 года, когда состоялся предварительный закрытый просмотр «Сладкой мечты», фильм подвергся сокрушительной критике обозревателей и киноведов.
«Порнографический кошмар».
«Слишком авангардный, чтобы быть понятым».
«Басби Ван Долену следует запретить появляться в киностудии. Его последний фильм получился скверным, низкопробным и скучным, а прекрасные актеры не смогли проявить свой талант».
«Абстрактная мешанина образов, которая кузнечным молотом вколачивает в зрителя основную мысль».
— Как фильм может быть одновременно «абстрактным» и «вколачивающим основную мысль»? — стенал Басби. — Это же взаимоисключающие понятия. — Он сидел в постели и читал отзывы. К ним уже приехали несколько друзей, чтобы утешить его, и сейчас они расположились на полу и пили пиво. — Но ты им понравилась, Лиза. Вот послушай: «Ослепительная Лиза Анжелис в роли Касси Ройяль просто очаровательна. Вероятно, только брак с полоумным режиссером подвиг ее согласиться на роль в этом фильме». — Он отшвырнул газету. — Полагаю, воскресные рецензии будут ничуть не лучше.
Так оно и случилось. Положительный отзыв был только один. Какой-то критик написал в журнале «Гринвич-виллидж»: «Кое-кто называет фильм “Сладкая мечта” порнографическим. Другие говорят, что он непатриотичен. Но ни то, ни другое не верно. Эта картина опередила время. Наступит день, когда наше кино уже не будет обязано восхвалять американский образ жизни. И тогда фильм “Сладкая мечта” станет классикой жанра».
«Сладкая мечта» удостоилась призов Каннского и Берлинского кинофестивалей, но в прокат в Америке так и не вышла. Басби заявил, что не знает, плакать ему или смеяться, когда узнал, что копию фильма приобрел порнографический киноклуб и теперь картина числилась в их фонотеке.
Но Басби в силу своего характера просто не мог долго пребывать в унынии. К тому же его обожаемый президент Кеннеди вступил в жаркую схватку с белыми представителями крайне правого крыла, когда попытался дать гражданские права чернокожему населению в южных штатах. Басби улетел в Бирмингем, штат Алабама, чтобы пройти маршем с теми, кто требовал отмены расовой сегрегации в школах. Лиза попросила его взять ее с собой.
— Нет, это слишком опасно. Ты можешь пострадать. Кроме того, я не хочу, чтобы ты видела, как сильно американцы могут ненавидеть друг друга.
Басби отсутствовал целую неделю, и Лиза не находила себе места от беспокойства. Когда ей позвонил Карл Баптист, она отказала ему под надуманным предлогом. Сейчас она не могла бы изменить Басби. Вечер за вечером Лиза наблюдала по телевизору за насилием, с которым столкнулись участники марша протеста. Дикая ненависть, злоба и предрассудки казались ей невероятными. Демонстрантов забрасывали камнями, в них плевали, их избивали железными прутьями и битами. Но откуда они черпали свое мужество?
Басби вернулся домой целым и невредимым, но был потрясен.
— Когда-нибудь я сниму об этом фильм, — заявил он. — Но не сейчас. С моей репутацией он станет настоящей бомбой.
Однако он уже решил, что станет делать дальше.
— Я намерен реабилитироваться, сняв сентиментальное кино с мамочкой, папочкой, парой детишек, лохматой собакой и чокнутыми соседями.
— Это на тебя не похоже — сдаваться без боя и быть, как все, — заметила Лиза. — А я было решила, что ты займешься чем-нибудь еще более смелым, нежели «Сладкая мечта».
Басби в ответ лишь пожал плечами.
— Нет смысла, — сказал он. — Это будет все равно, что красная тряпка для быка. Сейчас нужно отдать предпочтение чему-нибудь надежному и безопасному.
Как и следовало ожидать, Басби вложил душу и сердце в съемки «Мистера и миссис Джонс», но на площадке не царило привычного воодушевления. И актеры, и ассистенты знали, что снимают банальное кино, а не окунаются с головой, как бывало раньше, в полное страсти новое произведение искусства. Лизе досталась маленькая, незначительная роль соседки-соблазнительницы, эдакой женщины-вамп. Она надеялась получить главную женскую роль, но Басби заявил, что у нее не тот типаж, и она без слов смирилась с его приговором. Однажды, во время кампании по сбору средств для съемок, какой-то бизнесмен предложил полмиллиона долларов при условии, что главная роль будет отдана его дочери. Басби отверг его предложение. Он не собирался снимать девушку, которая совершенно не соответствовала задуманному им образу, и Лиза не была исключением из этого правила.
Последние кадры снимали в ноябре. Басби прежде никогда не работал с детьми и теперь обнаружил, что ими трудно управлять. А тот факт, что киношные брат и сестра — двенадцатилетний мальчик и десятилетняя девочка — терпеть друг друга не могли и постоянно ссорились вне площадки, отнюдь не помогал делу.
— У. К. Филдс
[82]
был прав, — как-то вечером пожаловался Басби жене. — Никогда не работай с детьми или животными. Я учту его совет на будущее.
Сегодня на площадке рождественский ужин превратился в настоящий кошмар. Дети капризничали, а дедушка напился. Они снимали уже двадцать первый дубль, когда внезапно все встало на свои места. Наконец-то все пошло как по маслу, пока дверь в павильон не распахнулась настежь и кто-то не вбежал прямо на съемочную площадку.
— Стоп! — заорал Басби. — Какого черта…
Это была Мэгги Нестор. По ее лицу ручьем текли слезы.
— В президента стреляли! Я смотрела телевизор. Кажется, он погиб.
