– Нам нужно разбить здесь лагерь на ночь, – сказал проводник. – Рядом источник воды и место укромное. Вполне безопасное.
– А как насчет римлян? – спросил я.
– Римлян здесь нет, господин.
Он отъехал от нас, чтобы показать дозорным, где именно следовало разбить лагерь. Стоило признать, что выбранное им место и впрямь казалось подходящим: возле ручья с чистой водой и высоко в горах, откуда открывался превосходный вид на окружающие территории. Если бы на нас напали, здесь нашлось бы несколько путей отступления через горные проходы. Чтобы не выдать нашего присутствия, Бозан запретил разводить костры. Когда солнце зашло, температура упала, но, к счастью для нас, ветер, что дул весь день, стих. Мы с Гафарном накормили и напоили коней, прежде чем сели ужинать. Пока мы занимались конями, наш проводник подошел поближе и стал на нас смотреть. Его сопровождали двое стражей (видимо, Бозан ему тоже не доверял). Но проводника, казалось, ничуть не заботило подобное отношение. Он, несомненно, был рад получить первую часть платы за свои труды и спрятать золото в седельную сумку. Остальное он получит в конце пути.
– Вы, парфяне, очень любите своих лошадей, – улыбаясь, заметил он.
– Парфянин без коня – все равно что без правой руки, – ответил Гафарн. Я уставился на него, но он продолжал занимать проводника разговором.
– Мы делом заняты! – рявкнул я.
Проводник поклонился:
– Конечно, господин. Я вовсе не хотел вас отвлекать.
Я снял с коня седло и потник и положил их на землю. Гафарн наблюдал за мной.
– В чем дело? – спросил я.
– Он тебе не нравится?
– Я ему не доверяю. Есть разница.
– Почему? Потому что он одет не в богатые одежды?
– Нет. Потому что он взял у нас золото.
Гафарн рассмеялся.
– А почему бы и нет? Ему же нужно время от времени набивать желудок. Ведь он не живет в прекрасном дворце со множеством слуг, готовых выполнить любой его приказ.
– Он может точно так же брать золото и у римлян, об этом ты не подумал? Он может завести нас в ловушку.
– Или он может ненавидеть римлян и желать мести за то, что они убили всю его семью.
– Откуда ты это узнал? – спросил я.
– Я поговорил с ним. Тебе бы тоже стоило с ним как-нибудь побеседовать.
– У меня нет времени на бессмысленные сплетни. Пусть этим занимаются слуги.
– Тогда, значит, тебе неинтересно послушать про Мерв.
– А что такое с Мервом?
– Сожжен дотла, как говорят, – ответил он безразличным тоном, разглядывая ножны своего меча.
– Врешь!
Он обиделся:
– Зачем мне врать?
– Чтоб подразнить меня.
– Ну, это нетрудно проделать и другим способом, можешь мне поверить.
– Хватит! Рассказывай, что узнал!
– Когда мы были в Нисибисе, я от нечего делать потолковал с одним гонцом, и тот сообщил, что на этот город напала целая орда скифов и сожгла его. Помнишь, та старуха в Ктесифоне говорила что-то насчет сгоревшего города?
– Не помню, – соврал я.
– Ох ты! Но я все же думаю, что ты помнишь. И это наводит на некоторые мысли.
– Хватит, Гафарн. У меня уже уши болят.
– Да, мой господин, – ехидно улыбнувшись, сказал он.
Я едва сумел заснуть в ту ночь, все размышлял о том, что сообщил мне Гафарн. Нет, он наверняка ошибся. Да, конечно, города и военные посты на восточных границах империи постоянно подвергались нападениям, особенно степных кочевников с севера, но все же…
На следующий день проводник повел нас по широкой, заросшей травой равнине. Справа вдали виднелись покрытые снежными шапками горы. Потом мы въехали в небольшой лесок, где привязали мулов к деревьям и поставили вокруг них охрану, пока остальные воины проверяли коней, сбрую и оружие. Проводник, Бозан и я пешком выбрались на противоположную опушку леска, за которой открылась еще одна, менее широкая равнина, на другой стороне которой возвышалось невысокое скалистое плато. Через эту равнину вела грунтовая дорога. Солнце стояло уже в самой высокой точке небосклона, по которому плыли пышные белые облака. Воздух в леске был застойный и влажный; на лбу у меня выступил пот, его капли стекали по лицу. Бозан внимательно изучал лежащую впереди плоскую равнину.
– Ты уверен, что они пойдут именно этим путем? – спросил он.
– Да, мой господин, – ответил проводник. Его, как сообщил мне Гафарн, звали Бирд.
– Когда?
– Через два часа.
Бозан повернулся ко мне:
– Пакор, он говорит, что скоро здесь пройдет римский конвой, направляющийся в Понт. Я намерен их здесь остановить. Поскольку эта местность расположена далеко от зоны военных действий, у них наверняка будет лишь небольшой эскорт. Так что мы старательно ударим по ним, и они быстро уберутся назад. Грабить не будем.
– Хорошо, господин, – ответил я. При мысли о предстоящем бое у меня от возбуждения быстрее забилось сердце.
Мы вернулись к нашим людям – это заняло десять минут ходьбы через лесок из редко растущих тополей. Через него легко было проехать и верхом, но если мы переведем нашу конницу ближе к опушке, противник непременно нас заметит. Бозан разбил войско на группы по сотне воинов в каждой и оставил несколько человек в лагере присматривать за мулами, запасами продовольствия и запасными копьями. Я должен был возглавить одну такую группу, он – другую, а остальные три поведут в бой назначенные им командиры. Проводник остался в лагере. Он хотел тоже пойти в бой, но Бозан сказал «нет». Если он предатель, то придется сражаться с сотнями римлян, с пехотой и конницей, и эта мысль несколько охладила мой пыл. Я велел Гафарну тоже оставаться в лагере, хотя он желал следовать за мной. Он, конечно, слуга, но не менее хорошо подготовленный воин, чем я сам, особенно в стрельбе из лука, может, даже лучше меня, и неплохо владеет мечом, если возникнет такая необходимость. Несмотря на его протесты, я настоял на том, чтобы он остался в арьергарде. Мы в последний раз проверяли оружие, когда к Бозану подбежал дозорный с сообщением, что противник уже замечен.
Бозан дал команду всем садиться в седло, знаком указал мне следовать за собой, а сам вместе с проводником побежал к опушке. Через несколько минут я уже опустился на колени рядом с ними и пристально рассматривал равнину, в дальнем конце которой появились первые темные фигуры. Бозан, видимо, услышал, как тяжело я дышу.
– Успокойся, Пакор. У нас еще полно времени.
Минуты тянулись одна за другой, и фигуры в отдалении принимали все более узнаваемые формы. Впереди и по бокам колонны двигались конники, по моей оценке, около сотни, хотя их, по-видимому, было больше, и ехали они где-то сзади. Потом появилась фаланга пехоты с их обычными прямоугольными красными щитами, в стальных шлемах и кольчужных рубахах, хотя у некоторых щиты оказались круглыми, а копья длинными – это были вспомогательные части. Во главе воинства двигалась фигура в шлеме с поперечным гребнем, а рядом с ней легионер, несший квадратное знамя на длинном шесте. За ними следовали четырехколесные фургоны, запряженные парой быков каждый. Колонна продвигалась медленно, и люди и животные шагали лениво, неспешно. По моей прикидке, они должны были поравняться с нами минут через двадцать, может, меньше. Нам понадобилось вдвое меньше времени, чтобы вернуться к своему отряду, раздать приказы отдельным группам и переместиться обратно на опушку леска. Бирд остался с Гафарном и остальным резервом.
