Он провел ладонью по шелковистым волосам, осторожно обхватил прядь и чуть потянул вверх, чтобы просунуть вторую руку под мокрый затылок Марион и приподнять ей голову. Девушка едва слышно вскрикнула. Дункан не поверил своим ушам. Не может быть! Не смея надеяться, он приложил руку к ее груди. Сердце билось! Море чувств затопило его сознание. Марион не умерла, она жива!
Дункан поднял ее с пола и огляделся в поисках места, куда можно было бы ее уложить. На глаза попался старенький матрас, и он бережно опустил Марион на него.
– Mo aingeal, – пробормотал он, нежно поглаживая ее по щеке.
Пальцы его дрожали так сильно, что едва касались нежной кожи. Марион издала тихий стон и шевельнулась. Веки ее дрогнули и распахнулись. В глазах метнулся испуг, она съежилась и вскрикнула. Дункану пришлось схватить ее за плечи, чтобы удержать на месте.
– Все закончилось, все уже закончилось… Tuch! – прошептал он.
Их взгляды встретились.
– Дункан?
– Tuch!
Он стер кровь со щеки Марион и осмотрел ее лицо. Одна-единственная царапина…
– Дункан, это и в самом деле ты? Живой?
– Да, Марион. Ты ранена?
Она слабо улыбнулась.
– Думаю, буду жить. Немного болит голова, в остальном все нормально.
Дункан осторожно ощупал ее голову.
– На макушке огромная шишка. Наверное, когда стол сломался, на тебя пришелся удар и ты потеряла сознание. Марион, я уже думал, что… что…
Он задыхался от волнения и радости и, не найдя слов, прижался губами к ее губам. Поцелуй получился страстным, долгим. То был единственный доступный способ выразить, сколь велико было его отчаяние. К вкусу крови примешивался вкус пыли и соленый вкус слез. Волна счастья накрыла его. Марион жива!
– A Mhórag, mo aingeal, я люблю тебя. Я люблю тебя, любовь моя!
Дункан перебирал ее волосы, поглаживал лицо, словно желая убедиться, что не спит. Ему хотелось чувствовать, что она живет, трепещет у него в объятиях.
– Мне жаль, что так вышло, Дункан, – грустно сказала Марион, всем телом прижимаясь к нему.
– О чем ты жалеешь, любовь моя? Ты жива, что еще нужно? Это самое большое счастье, которое ты можешь мне подарить.
Руки его скользили по ее телу. Ему хотелось прикасаться, ласкать ее. Чувства захлестнули Дункана настолько, что он забыл о своей ране, которая внезапно напомнила о себе острой болью. Марион с тревогой посмотрела на него.
– Ты ранен?
– Царапина, – поморщился Дункан, целуя ее.
Марион чуть отстранилась, вид у нее был озабоченный.
– Дункан, ты ранен?
Он снова уложил ее на матрас, от которого пахло чем-то едким. Несколько перьев кружились в воздухе. Встревоженные пальцы Марион ощупали его спину и бока, спустились к ягодицам, напрягшимся при прикосновении…
– Mórag, поверь, ничего страшного…
Он снова принялся ее целовать – в губы, в шею… Потом прижался щекой к ее груди. Марион продолжала ощупывать его тело. Наконец пришла очередь бедра. Дункан застонал и поморщился от боли. Марион уставилась на него расширенными от ужаса глазами.
– У тебя на ноге открытая рана! – выговорила она так, словно не могла в это поверить.
Потом поднесла окровавленную руку к глазам и охнула от испуга.
– Это не страшно, Марион! Как же я тебя люблю!
Он обнял жену так крепко, что она вскрикнула, но не стала сопротивляться и прижалась к нему. Какое-то время они лежали, обнявшись, и слушали тишину. Потом дал о себе знать холод. Эффект шока рассеялся, и они начали замерзать.
Забыть о ране, сосредоточиться на этом теплом и живом теле, которое он обнимает… Марион вздохнула от удовольствия, запустила пальцы ему в волосы и притянула к себе, чтобы поцеловать.
– Mórag… – выдохнул он сквозь полуоткрытые губы.
Марион любовно накрутила на палец черную, словно вороново крыло, прядь Дункана. В лунном свете волосы его отливали синим. Щекой она прижималась к его влажному лбу. Дункан лежал с закрытыми глазами.
– Я люблю тебя, – прошептала она ему в волосы.
– И я люблю тебя, Mórag.
Слова коснулись ее, словно нежнейшая ласка. Ей нравилось, когда он называл ее так. Mórag – это Марион по-гэльски. Она успела заметить, что он называет ее так только в самые интимные моменты.
Медленно она подняла глаза к небесному своду. Несколько звезд созвездия Ursa Minor виднелись сквозь дыру в крыше. Эти звезды вдруг напомнили ей Гленлайон и другую холодную ночь. Ту ночь, когда она отдалась ему. Марион улыбнулась, по телу ее прошла дрожь удовольствия. Дункан обнял ее еще крепче.
Ветер со свистом ворвался на чердак. Только теперь Марион подумалось, что вокруг слишком уж тихо. Потасовка во дворе, наверное, закончилась.
– Дункан, твой отец и остальные… – прошептала она с тревогой, легонько отталкивая его от себя.
Он привстал и прислушался. В то же мгновение в доме зазвучали голоса. Их звали по имени. Дункан посмотрел на жену и улыбнулся.
– Отец подумает, что я тут отдыхаю, пока они машут мечами!
Марион, ухватившись за ворот рубашки, притянула его к себе и поцеловала. Губы Дункана сложились в лукавую усмешку, и Марион невольно рассмеялась. Крики звучали уже на лестнице. Он, морщась, поднялся. Из раны на бедре сочилась кровь. Дункан прислонился спиной к опоре, отдышался и только потом рискнул взглянуть на ногу.
– Вот черт!
Марион наклонилась, чтобы рассмотреть рану в полумраке.
– Ничего, у Сары найдется иголка с ниткой!
– Еще чего не хватало! Дай тебе волю, так я скоро стану похож на старый, латаный-перелатаный башмак!
– Можешь не волноваться, я даже старые башмаки не выбрасываю!
Золотистый дрожащий свет озарил дверной проем, ведущий на чердак. Голоса прозвучали совсем близко, и в помещение вошли трое мужчин с мечами и факелами.
– Слава богу! – с облегчением выдохнул Лиам при виде сына и невестки, живых и здоровых.
Рану перевязали чем нашлось. Дункан ехал с Марион, сидя сзади и положив подбородок ей на плечо. Руки его тихонько поглаживали ее тело под накидкой. Убаюканный неспешным движением лошади, он расслабился и вспоминал последние часы пребывания в крепости. С бандой Маккея Макдональды справились, но не без труда. Темнота сыграла головорезам на руку, и Лиаму с товарищами пришлось потратить время, чтобы всех отыскать, разоружить и передать солдатам гарнизона, а те уже заковали их в кандалы. Хорошо еще, что они знали местность чуть лучше, чем убийцы…
Самому Маккею балкой размозжило голову. Еще троих его людей убили. Остальных заперли в подземной камере Даннотара.
