Так вот, старшему давал последние наставления перед боем наш Седрик, младшему разминал плечи мой паж Метью, а судить поединок должна была Хельга, восседающая на моём кресле из обеденного зала. «Гладиаторы» ждали её отмашки…
– Вмешаемся? – шепнул Эд.
– А смысл?
– Ну, они же не имеют права устраивать такие игрища без твоего разрешения?
– Хельга – дочь их лорда. Значит, в моё отсутствие вполне может брать бразды правления в свои руки, – отмахнулся я. – Интересно, чего же они настолько не поделили?
– Все готовы? – громко уточнила моя дочь, похоже, ей нравилась роль неподкупной Фемиды. – Если победит мой Десик, то он получает чмок в макушку! Если победит его папа, то Десик станет принцем и вернётся домой, где женится на какой-то мымре из знатного рода!
– Вива, Хельга! – дружно стукнули себя кулаками в грудь оба цверга.
– Пусть победит сильнейший! И это… папе не надо говорить, ок?
Окнули, естественно, все, включая даже старого крестоносца.
Ну, с ним у меня будет отдельный разговор. В моё отсутствие замок Кость полностью на его попечении, и если он не смеет перечить дочери своего лорда, то мог бы просто отвлечь её какой-нибудь другой игрой или тянуть время, пока я не соизволю явиться. Семейная поножовщина, знаете ли, не решение всех проблем, это скорее тупиковый путь, хотя у нас тут не редко…
– Смотри, смотри, начинают! – Воодушевлённый Эд перебил мою мысль толчком локтя в бок. Чувствительно, кстати, если учесть, что мне сегодня и так уже досталось.
Под одобряющие крики, свист и стук мечами о щиты два цверга пошли друг на дружку.
– За мою золотоволосую госпожу! За пшённую кашу! За обещанный «Вискас»! – вопил маленький Десигуаль, размахивая половником.
– Я тебе покажу, как сбегать из дома! Как не уважать старших! Как не хотеть быть принцем! – орал его папочка, храбро давая отпрыску сдачи.
Тяжёлые поварёшки так и замелькали в воздухе!
Грохот, мат-перемат, хохот, потому что два неслабо разъярённых карлика были невероятно комичны в своей пылкой жажде укокошить своего же близкого родственника. О́дин был ловчее и задиристее, другой тяжелее и опытней. Младший жаждал свободы и уважения личности, старший бился за сыновнюю любовь и выверенный веками внутриполитический курс.
При всей внешней комичности происходящего дрались оба карлика всерьёз. Боевая ярость у них врождённая, а о цвергах-трусах вообще никто не слышал. Если они отступают, то лишь тактически, если сдаются в плен, то с надеждой бежать, если заключают союз с победителем, то лишь до тех пор, пока тот не повернётся к ним спиной. Не подумайте, что я хоть на миг забываю о том, что одно из этих чучел живёт у меня дома…
– Бей белобрысого!
– Дай пинка старому пропойце!
– Кто же так бьёт, жалкие недоноски?! Или вам дать в руки перья из петушиного хвоста?!
– А-а-а! – в голос взревели ободрённые публикой цверги, бросили «щиты» и одновременно шандарахнули друг дружку половниками по голове! Очень удачно, очень…
– Готовы оба, победителей нет, – холодно констатировала моя девочка, поднимая правую руку. – Унесите.
– Моя маленькая королева уже учится управлять миром, – сентиментально вздохнул бывший северный бог.
Я покачал головой, выпрямился и помахал ладонью Хельге.
– Ой, па?
– Кто-то не видит нашего господина? – тут же проорал Седрик. – Тогда чего же вы молчите, негодяи?!
– Да здравствует лорд Белхорст Белый Волк из замка Кость!!! – нестройным, но старательным хором откликнулись все, даже толстуха Агата. Последняя, впрочем, на минуточку улыбнулась и послала стоящему рядом со мной Эду нежный, я бы сказал, материнский взгляд.
– Скажи им речь, – сквозь зубы напомнил мой родственник.
Это традиция, общее правило, не умеешь толкать речи – ты не феодал, с тобой просто считаться не будут. Хоть ты сто пятьсот тысяч раз дальновидный политик, отличный хозяйственник и великий полководец! Нет дара оратора, всё прочее не прокатит…
– Что вы посмели здесь устроить?! Кровопролитие, мордобой, драку между гостями прямо в моём замке? – стараясь выглядеть как можно грознее, начал я. – Уверен, что вы тут делали ставки, пили, орали, веселились и… даже не пригласили меня! А, прохиндеи?!
Наёмники ответили громким хохотом, они у нас простые ребята.
– В следующий раз за такие дела я прикажу всех вас выпороть на конюшне. Ну а пока… всем по кружке вина, которое вы выпьете за здоровье моей дочери!
– Да здравствует миледи Хельга, что спасла нас всех от взбучки! – радостно проорал кто-то из бывших монахов-инквизиторов, и весь двор троекратно проорал «ола!».
Держу пари, это их Седрик научил. Он много чего нахватался в трёх Крестовых походах.
Мы с дядей Эдиком неспешно пошли вниз.
– Разберись со своей племянницей…
– …с твоей дочерью.
– Какая разница? По логике вещей моей дочерью и твоей племянницей Хельга стала одновременно по факту рождения.
– Не поспоришь. Итак, о чём мне с ней сурово поговорить? Ну то есть обо всём, что мы тут видели, о её планах на будущее, а ещё об отношениях с Метью? Или есть более конкретные пожелания?
– Обо всём, – решился я. – А то вдруг папа чего-нибудь не знает? А мне нужно срочно побеседовать с Седриком по поводу смерти барона Роскабельски и возможных последствиях для нас.
– Теперь уже я чего-то не знаю?
На мгновение мне почему-то показалось, что наш короткий диалог хорошо смотрелся бы где-нибудь в Тель-Авиве. Неужели все в мире, даже русские антиквары и скандинавские боги, с возрастом тоже становятся в чём-то евреями?
Когда мы спустились во двор, Эд быстро поймал мою дочь, пытающуюся удрать на кухню, где под нежной опекой кухарки она может выдержать полугодовую осаду. А учитывая её вечные диеты и здоровую пищу, может, пожалуй, и дольше, но от родного дядюшки далеко не убежишь.
– Хельга, девочка моя, не спеши! Агата, рад видеть, да, всё помню… непременно женюсь… думаю, уже завтра, а сейчас мне совершенно необходимо посекретничать с молодой госпожой. Метью, брысь!
– А я чего? Я же ничего не сказал…
– Заранее брысь, не беси мифологию!
Мой паж, насупившись, отвалил в сторонку, а я кивнул бывшему крестоносцу. Он молча проследовал за мной в обеденный зал, уселся напротив и, к моему удивлению, даже отказался от вина.
– Полагаю, разговор слишком серьёзен, сир?
– Да. Что ж, не будем ходить вокруг да около. Начнём с главного. Почему я не знаю, что Роскабельски бежал?
– А вы не знаете?
– Знаю!
– Тогда почему спрашиваете? – осторожно уточнил он.
