Тут Зинаида Петровна расплакалась, и Шургин с Дианой ее
долго не могли успокоить. Даже Алекс, проявив что-то похожее на сочувствие,
принес для Зинаиды Петровны из кухни чашку чая. Затем они уложили ее в
маленькой комнатке на древнюю кровать с металлической сеткой и, тихонько
прикрыв дверь, вернулись в гостиную.
Прерванный разговор возобновился.
— Ну а вы что скажете, — обратился к Диане
Шургин, — вы этого не знали, что ли?
— Представьте себе, — огрызнулась Диана, —
понятия не имела.
— А вы не встретились в тот день? —
поинтересовался Алекс. — Типа, ты бежишь к тетушке, а навстречу по
лестнице спускается твой благоверный.
— Понятия не имела, что он там был. Мы поехали, потому
что знали, что тете уже совсем плохо. Тут еще зуб разболелся — видимо, на
нервной почве. Боль такая была — хоть на стенку лезь, и Денис меня к врачу
завез уже здесь, в Тихорецке, а сам домой умчался, у него что-то там на работе
было срочное. А уж от врача я сразу к тете Любе, пешком. Вот уж не ожидала, что
он к ней тоже забежит.
Диана поежилась, отгоняя неприятные воспоминания.
— Тетя Люба и вправду не разговаривала, даже не
шевелилась почти. Когда я присела около нее — открыла глаза, погладила меня по
руке. Потом вынула откуда-то из-под одеяла шкатулку и отдала мне. Шкатулка
красивая, старинная. Да я про нее давно слышала. Семейная реликвия. Но это и
все. Больше ничего не было. Через два дня позвонила Зинаида Петровна и сказала,
что тетя умерла.
— Что было в шкатулке? — заволновался
Душкин. — Может, несметные сокровища, а ты от нас это умело скрываешь,
направляя по ложному следу?
— Ладно, кроме шуток, — что было в шкатулке, если
не секрет? — заинтересовался и Шургин.
— Да какой там секрет. Старые письма, семейные.
— И больше ничего? — широко зевнув, разочарованно
протянул Алекс.
— И больше ничего.
— Вы, конечно, извините за назойливость, но, может
быть, в письмах что-то было, намеки там или прямые указания?
— Где спрятан пиратский клад, — Алекс зевал уже
вовсю, однако продолжал ерничать.
— В одном из писем в самом деле упоминается какой-то
необыкновенный камень. Но там просто рассказывается о нем — форма, цвет и все
такое. Непонятно, чей он, какое тетя имеет к нему отношение. Ничего не понятно.
— А поточнее припомнить вы не сможете, что там про
камень этот было написано? — оживился Шургин, у которого, похоже,
открылось второе дыхание. Спать, во всяком случае, он уже не хотел.
— Может, и вспомню, но не уверена, что все. Я прочитала
эти письма через неделю после похорон и больше не брала их в руки, так они дома
и валяются. Вернее, уже не дома. Я шкатулку на съемную квартиру перевезла.
— Вспоминайте! — то ли попросил, то ли приказал
Шургин и оглянулся на сидящего за его спиной Алекса. Но тот уже мирно
посапывал, откинувшись назад и прислонив голову к дверце шкафа. —
Вспоминайте, — снова обратился к ней Шургин.
— Сейчас, сейчас, — Диана напряглась, прикрыла
глаза, немного пошевелила губами, затем шумно выдохнула и сказала: — Кажется,
так: редкий зеленый алмаз, который кто-то нашел в Индии. Кто — не помню, но
вроде в письме этого нет. Когда нашли — непонятно. Вообще там об этом камне
вскользь, мимоходом. Вес, по-моему, 30 карат. Я потому и запомнила, что раньше
и понятия не имела о каких-то зеленых алмазах. Даже не слышала о таких. Да, у
этого камня имя было. Что-то на «э».
— Я тоже не слышал, чтобы алмазы были зеленые, —
проворчал Шургин. — Может быть, это шутка? На «э». Кстати, от кого были
письма?
— Не знаю, конвертов не было, а почерк незнакомый.
Зачем мне вообще их тетя передала — ума не приложу.
— Может, мы зря привязались к этому камню, — Олег
задумчиво потер подбородок. — Драгоценности, алмазы. Странная история
получается. И с квартирой непонятно — это не акт вандализма, там проводили
тотальный обыск.
— «Эверест», — объявила Диана. — Он, кажется,
назывался «Эверест». Нет, — одернула она сама себя, — не то,
по-другому, но похоже.
— «Эрнест»? — попытался ей помочь Шургин, но Диана
сразу же пресекла его поползновения:
— Ради бога, не надо, а то будет у нас чеховская
история с лошадиной фамилией. Попробую перестать на время думать об этом, тогда
должно вспомниться. На женское имя смахивает.
— Тогда при чем «Эверест»? — растерялся Шургин.
— Похоже. Первая часть слова очень похожа. Нет, не
вспомню.
— Ладно, — подвел черту Шургин, — уже
светает, надо поспать хоть чуть-чуть да ехать обратно.
— Поспать надо — согласилась Диана, — вон Алекс
дрыхнет, и ему хоть бы хны! Но как с квартирой быть? Если милицию звать —
потеряем день, а то и больше.
— Я думаю, не надо никого звать. Милиция не поможет,
это, скорее всего, связано или с нашими проблемами, или с вашими
драгоценностями, которые, кстати, никто и в глаза не видел. И непонятно, есть
они на самом деле или это была предсмертная шутка вашей тети.
— Она не любила шутить, — грустно вздохнула
Диана. — Все-таки здесь есть загадка.
— Ладно, отдыхаем. Я пойду в машину, вы ложитесь здесь,
на диване, а Алекс путь спит на стуле, ему полезно.
— А если он проснется и полезет ко мне на диван?
— Резонно. Но вы дадите ему по голове скалкой. Уверен,
у нашей очаровательной хозяйки имеется сей замечательный инструмент. После
этого Душкин с радостью вернется обратно на стул.
— Нетушки, в машине буду спать я, — твердо заявила
Диана и потянула руку за ключами.
На дворе было практически светло и по-утреннему свежо. Вдали
заливался чей-то петух. «Поспать удастся часа два-три от силы. Потом
разбудят». — Диана грустно лыбнулась, поудобнее устраиваясь на заднем
сиденье.
Ее разбудило яркое солнце, бившее в лицо. В салоне машины
было жарковато, ныло неудобно изогнутое на сиденье тело. После короткого сна
голова была тяжелая, словно налитая свинцом, зато в ней вспыхивало и гасло
непонятное слово «Эвелин».
«Неужели вспомнила?» — мысленно восхитилась Диана. Да, это
было то самое слово, точнее — имя. Имя драгоценного камня, зеленого алмаза,
окотором говорилось в старом письме.
Поднявшись в квартиру к Зинаиде Петровне, она застала всю
компанию в сборе. Алекс с помятой и небритой физиономией опять жевал, Шургин
оживленно говорил с хозяйкой. По квартире плавал запах кофе, и Диане смертельно
захотелось глотнуть бодрящей жидкости.
— А вот и Дианочка проснулась. — обрадовалась
Зинаида Петровна, — давай я тебя накормлю!
— Ну, как ночь в машине? — поинтересовался
Алекс. — Скучно не было?
— Мне бы кофе, — простонала, опускаясь на стул,
Диана.