Второй акт осмотра места погребения с участием опознавателя Менгесхаузена был составлен 13 мая 1945 года и подписан рядом контрразведчиков во главе с начальником ОКР «СМЕРШ» 79-го стрелкового корпуса подполковником Клименко.
Слухи тем временем не утихали. Вскоре после окончания войны в журнале «Тайм» было опубликовано интервью Герхарда Херзеггелля, стенографиста Ставки германского Верховного командования, которое он дал корреспонденту «Тайма» Персивалю Ноту.
«Что касается смерти Гитлера, – говорил Херзеггелль, – то я не верю, что мы когда-нибудь найдём свидетеля, который мог бы рассказать нам, как это случилось.
Но я не верю, что фюрер остался в бункере. Я думаю, он выходил, возможно, несколько раз, ища смерти, с которой он полностью смирился, желая умереть под артиллерийским огнём…»
Когда Нот рассказал Херзеггеллю о том, что, по полученным им от офицеров службы безопасности США сведениям, Гитлер был убит «личным адъютантом гауптштурмфюрером Гюнше», Херзеггелль ответил:
«Гюнше был человеком гигантского роста и очень горячим. Он был способен это сделать, если бы его попросили или если бы он думал, что пришло время застрелить фюрера, а потом самого себя. Но я не верю, что всё произошло именно так. Я искренне уверен, что Гитлер искал смерти…»
Это интервью по «испорченному телефону» было для того времени достаточно типичным. Точной информацией располагал только Советский Союз, а у нас задачи средств массовой информации рассматривались тогда несколько иначе, чем на Западе, где вершиной профессионального мастерства журналиста считается фото кинозвезды (ещё лучше коронованной особы), встающей, пардон, с горшка. К тому же чекисты и сотрудники КР «СМЕРШ», в отличие от офицеров службы безопасности США, были не самыми подходящими кандидатурами для получения сенсационных интервью.
Что же до адъютанта фюрера, то 28-летний штурмбаннфюрер СС Отто Гюнше 2 мая 1945 года попал в советский плен, из которого был освобождён в мае 1956 года.
17 мая 1945 года Гюнше дал подробные показания, из которых однозначно следовало, что Гюнше видел лишь трупы Гитлера и Евы Браун, но не имел отношения к их умерщвлению.
В советских архивах имеется фото фрагмента черепа фюрера с чётко видным пулевым отверстием в затылочной части. Однако не исключено, что фото и сам фрагмент не аутентичны ситуации. Возможно, это фабрикация для создания версии об умерщвлении, а не самоубийстве фюрера. Последнее выглядит, как-никак, достойнее.
Если Гитлер не застрелился, а был всё же застрелен, то, кто застрелил его, сказать точно невозможно. Не исключено, что это сделал личный камердинер штурмбаннфюрер СС Линге, от которого Гюнше, по его словам, и услышал: «Фюрер умер».
Гюнше не выносил трупы в парк, но описал, как их выносили на двух одеялах другие. Он показывал: «Из одного одеяла торчали ноги фюрера, их я узнал по башмакам и носкам, которые он всегда носил; из другого одеяла торчали ноги и видна была голова жены фюрера». Схожие показания дали и другие пленные, находившиеся в бункере имперской канцелярии.
Владея всей полнотой информации, особо сомневаться в смерти Гитлера советскому руководству уже не приходилось. Но вот обстоятельства смерти, здесь были неясности…
Возьмём свидетельства того же Гюнше. Одна из последних личных секретарей Гитлера – Траудль Юнге, в правдивых вроде бы мемуарах передаёт свой разговор с Гюнше в бункере фюрера… По словам Гюнше в передаче Юнге, он был среди тех, с кем Гитлер попрощался непосредственно перед тем, как закрыть за собой и Евой Браун дверь в комнату, где покончил самоубийством.
Так вот, по Юнге, Гюнше слышал один выстрел.
И когда Гюнше, Геббельс, Борман, Аксман – руководитель «Гитлерюгенда», посол Хевель и личный шофёр фюрера Кемпка (в перечне Юнге камердинер Линге отсутствует) вошли в комнату, то обнаружили, что Гитлер раскусил ампулу и выстрелил себе в рот. По словам Гюнше в передаче Юнге, «череп разлетелся в стороны и выглядел ужасно», а Ева Браун просто приняла яд.
Если Гюнше говорил Юнге правду, то фрагмент с аккуратным пулевым отверстием в затылке, действительно, – позднейший фальсификат. Но если даже так, это не меняет главного: факта смерти фюрера в бункере 30 апреля 1945 года. По словам Юнге, Гюнше принимал участие и в сожжении трупов.
Юнге пишет, что она ни минуты не сомневалась в словах Гюнше, резонно заметив затем, что «такое потрясение никто не смог бы изобразить, а он, простой мускулистый юноша, тем более»…
«Где ещё фюрер мог быть?» – задавалась Юнге вопросом и продолжала: – «Ни самолёта, ни поезда поблизости, ни подземного тайного хода, ведущего из бункера на свободу. А Гитлер даже не мог ходить».
Юнге была права, поскольку если бы тайные ходы из бункера имелись, ими бы воспользовался если не фюрер, так другие. В том числе и сама Юнге, входившая в очень доверенный круг (именно она стенографировала, а потом распечатала в трёх экземплярах завещание фюрера). Наиболее же, пожалуй, убедительным доказательством того, что Гитлер покончил с собой в бункере имперской канцелярии, является судьба семьи Геббельса и его самого. При живом Гитлере Геббельс на такой шаг не пошёл бы.
31 МАЯ 1945 года заместитель наркома внутренних дел Иван Серов направил письмо наркому Берии с приложенными к нему актами судебно-медицинского исследования и актами опознания «предполагаемых нами трупов Гитлера, Геббельса и их жён», протоколы допросов «приближённых Гитлера и Геббельса» и фотодокументы. Несмотря на то, что Серов употребил слово «предполагаемые», он сам же сообщал, что «не вызывает сомнения то, что предполагаемый нами труп Гитлера является подлинным». Весьма своеобразная словесная конструкция, но «канцелярит» есть «канцелярит».
7 июня 1945 года Берия наложил на письмо резолюцию: «Послать т. т. Сталину и Молотову. Л. Берия. 7.VI.45». А ещё до этого, 4 июня 1945 года, сотрудники отдела КР «СМЕРШ» 3-й Ударной армии во главе с начальником отдела КР армии полковником Мирошниченко произвели перезахоронение ряда хранившихся в армейском отделе КР высокопоставленных трупов Гитлера, Евы Браун, Геббельса, Магды Геббельс, генерала Кребса и детей Геббельса.
«Перезахоронение» потому, что первое захоронение было произведено в районе города Бух, но в связи с передислокацией отдела трупы были изъяты и окончательно захоронены в районе города Ратенов в деревянных ящиках на глубине 1,7 метра. С ними же захоронили в отдельной корзине трупы собаки Гитлера и собаки Евы Браун.
В феврале 1946 года все трупы по указанию начальника Управления контрразведки «СМЕРШ» Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-лейтенанта Зеленина (руководствовавшегося, надо полагать, указанием Москвы) были перезахоронены окончательно в Магдебурге на глубине 2-х метров во дворе дома № 36 по улице Вестендштрассе.
Это, с одной стороны.
С другой стороны, 10 июня 1945 года «Правда» сообщила, что 9 июня на пресс-конференции замнаркома иностранных дел СССР Вышинского и маршала Жукова маршал в ответ на вопрос английского корреспондента Александра Верта о судьбе Гитлера сказал, в частности:
