Гитлер так и не понял, пожалуй, что сила Сталина была в полном идейном, духовном и деловом единении Сталина с наиболее развитой и творческой частью трудящегося большинства в России, да и в мире. Что Сталин всегда жил и действовал во имя развития этого трудящегося большинства.
В полной мере Гитлер этого до конца не осознал. Но многое он – под конец – в отношении России и её первого большевика Сталина понял. И это уже не догадки, а точно, как видим, доказуемый исторический факт!
Потому Гитлер и проклинал, уходя из жизни, не большевиков, пришедших в Берлин и вынуждающих тем самым уйти из жизни его, а тех, кто изначально вёл войну и в Европу, и в Берлин. А запоздалое предсмертное прозрение фюрера можно отнести к самым впечатляющим историческим урокам 1945 года.
На первый взгляд, оно выглядит невероятным, однако оно, это прозрение, не выглядит даже невозможным. Такое прозрение было и вероятным, и логичным, особенно на фоне того, что весной 1945 года коренные переоценки своих взглядов производил не только фюрер немцев, но и сами немцы. Не все, конечно, а, прежде всего, те из них, кто привык уважать факты, умел анализировать их и в итоге делать из анализа верные выводы.
Здесь интересна некая перекличка настроений, которая усматривается при сравнении предсмертных воззрений Гитлера относительно значения России для Германии и послевоенной позиции пятидесятилетнего профессора Лейпцигского университета Роберта Георга Дёппеля (Допеля).
12 июля 1945 года Дёппель, бывший участник германского уранового проекта, участвовавший затем и в советских атомных работах, написал профессору Капице обширное письмо, где для нашей темы интересна не специфически «атомная» часть, а некие общие рассуждения Дёппеля.
Выраженный в письме скепсис по части Америки в определённой мере объяснялся, пожалуй, тем, что жена Дёппеля – Мария Рената, тоже физик-атомщик, погибла 6 апреля 1945 года при бомбёжке Лейпцигского университета англо-американской авиацией. Однако этот трагический факт личной судьбы Дёппеля мог лишь усилить неприятие им англосаксов, а не породить это неприятие. В своей оценке роли России Дёппель был, вне сомнения, искренен и давал её безотносительно к житейским чувствам.
Не исключаю при этом, что взгляды Дёппеля имели не давнее происхождение, а стали результатом раздумий, ход которых был аналогичен ходу мыслей зашедшего в тупик Гитлера.
Так или иначе, Дёппель писал, в частности, вот что:
«…я придерживаюсь того мнения, что каждый здравомыслящий немец в политическом отношении должен ориентироваться на Россию. По этим же соображениям я уклонился от проводившегося американцами незадолго до вступления русских войск в Лейпциг мероприятия по вывозу в Западную Германию всех сотрудников факультета естественных наук с вспомогательным персоналом и семьями…
Прогресс внутренних возможностей к развитию населяющих Европу народов зависит, с моей точки зрения, от возможности объединить… эти народы в единую, тесно связанную государственную систему…
Америка, естественно, имела бы для наведения такого порядка необходимую мощь и уверенность, … [но] она сможет осуществить только внешне длительное влияние в Европе… посредством… наталкивания европейских сил одна на другую.
Россия – единственное государство, которое в силу геополитического положения, величины территории, военной и политической силы, богатства ископаемыми и внутренних возможностей призвано навести действительный порядок в Европе. Америка будет, во всяком случае, рассматривать Германию как барьер против Востока, и её мероприятия будут преследовать военную сторону дела. Россия, напротив, в состоянии впоследствии рассматривать преобразованную Германию как источник силы в Европе, который сознательно присоединится к общеевропейскому организму. Поэтому если немец может сделать политический выбор… то его решение должно быть безоговорочно за Россию».
Это мнение умного и неординарного немца с непростой судьбой. Почти мальчишкой, закончив университет, Дёппель ушёл на фронт Первой мировой войны, затем вернулся к науке, преподавал, работал над немецкой бомбой с Гейзенбергом, потом – над советской бомбой у нас. В 1949 году за нарушение режима был отстранён от ведения закрытых работ и направлен на Рыбинский механический завод «атомного» Первого главного управления, преподавал в Воронежском университете, а позднее заведовал кафедрами в германских университетах. Сложная, драматическая, но интересная судьба, в которой в полной мере отразились драматические отношения русских и немцев, России и Германии.
Но эти отношения оказались неординарно отражёнными и в судьбе Гитлера. Он мог стать не только великим объединителем немцев, но и великим другом России… А кончил тем, что, принеся России беспримерные даже в её истории горе и разруху, уже уходя из жизни, осознал, что благодетельный исторический шанс для немцев может дать им только союз с Россией.
И здесь есть над чем думать как нынешним немцам, так и нынешним русским.
Можно для подкрепления таких раздумий привести и ещё одно двойное свидетельство. Двойное потому, что оно отражает не только мнение немца, но также, пусть и косвенно, мнение незаурядного русского человека – маршала Чуйкова. Ведь Василий Иванович зачем-то включил признание немецкого офицера в свои мемуары «От Сталинграда до Берлина», выпущенные в свет «Воениздатом» в 1985 году. Чуйков приводил мнение подполковника германского Генерального штаба, взятого в плен в январе 1945 года.
В разговоре тогда с ещё генералом Чуйковым немец, вполне убеждённый нацист, сказал:
– Мир нужен не только немцам, но и русским. Ваши союзники ненадёжные. Мы, немцы, можем договориться с вами и будем надёжными соседями, а может быть, и союзниками против теперешних ваших союзников.
– Почему же в сорок первом немцы, нарушив договор о ненападении, напали на нашу мирную страну, которая никому не угрожала? – спросил Василий Иванович.
И генштабист ответил:
– Бурный рост Страны Советов внушал нам страх, мы боялись, что вы первые нападёте на нас. Гитлер решил опередить вас, чем совершил самую большую ошибку…
Не оценив подлинный потенциал России, германский Генштаб просчитался, как просчитался и сам Гитлер. Понадобился 1945 год, чтобы Гитлер это понял, хотя бы на излёте судьбы изжив в себе погубивший его и его Германию антибольшевизм.
Глава 12. О «смелых» чехах, о власовцах, «освобождавших» Прагу, и янки, Прагу не освободивших
КОГДА смотришь на нынешнее поведение бывших наших европейских «союзников» по Совету экономической взаимопомощи и Организации Варшавского договора, невольно приходят на ум слова императора Александра III: «У России есть только два союзника: ея армия и флот» …
Правда, к этим двум союзникам России не мешало бы прибавить ещё историческую память и общественный разум, но это так, к слову…
Вернёмся в 1945 год.
О поляках уже было сказано и ещё будет сказано, а сейчас немного о «смелых» чехах и некоторых деталях «пражской» весны 1945 года.
