Могла ли Россия не создать в кратчайшие сроки свою бомбу как гарантию от бомбы США?
4 сентября 1945 года был упразднён Государственный комитет обороны (ГКО или ГОКО). Теперь бывший председатель ГКО Сталин был вновь просто Председателем Совета народных комиссаров СССР.
Заместитель Сталина по ГКО Берия опять становился заместителем Председателя Совнаркома СССР, оставаясь также наркомом внутренних дел СССР. Однако 29 декабря 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР он был от обязанностей наркома освобождён.
10 января 1946 года Берия и новый нарком Круглов подписали акт приёма-сдачи дел по наркомату, а 15 января 1946 года в газете «Известия» в разделе «Хроника» появилось краткое сообщение:
«Президиум Верховного Совета СССР удовлетворил просьбу заместителя Председателя СНК СССР т. Л. П. Берия об освобождении его от обязанностей Наркома внутренних дел СССР ввиду перегруженности его другой центральной работой. Народным комиссаром внутренних дел СССР назначен т. С. Н. Круглов».
О сути другой «центральной работы» ничего не сообщалось, да и не могло быть ничего сообщено, потому что Постановление ГОКО от 20 августа 1945 года № 9887сс/оп «О Специальном комитете при ГОКО», из которого можно было бы почерпнуть нечто конкретное, имело гриф «Совершенно секретно (Особая папка)». Этим Постановлением создавался Специальный комитет с чрезвычайными полномочиями для решения любых проблем «Уранового проекта» во главе с председателем Л. П. Берией.
Победив в одной войне, России тут же пришлось напрягать усилия для того, чтобы нейтрализовать угрозу новой и ещё более страшной войны. Той войны, которую планировали против России любитель галстуков-«бабочек» президент Гарри Трумэн, любитель сигар Уинстон Черчилль, любитель тайной власти Бернард Барух и другие «ядерные» «благодетели» человечества.
Вся эта компания работала на то, чтобы атомная война стала возможна. Сталин же и Берия работали на предотвращение атомной войны: их роль и заслуги в этом сквозь зубы признаются иногда даже в путинской России.
О выдающемся вкладе Сталина и Берии в обеспечение решения атомной проблемы можно писать, приводя ссылки на тысячи рассекреченных документов, однако интереснее, пожалуй, сказать об этом вкладе, приведя личное мнение одной из крупных руководящих фигур советского Атомного проекта – Бориса Глебовича Музрукова…
В «атомном» «Арзамасе-16», Сарове, живёт 90-летняя Людмила Дмитриевна Павлова-головина (в девичестве Катаева). На «Объект» она приехала в 1947 году по путёвке Сталина как молодой толковый врач-кардиолог. Лечила всю «саровскую» «верхушку» советского Атомного проекта: академиков Харитона, Зельдовича, Сахарова, Негина, Павловского, профессора Фишмана и других, в том числе и многолетнего директора «Объекта», дважды Героя Социалистического Труда, генерал-лейтенанта инженерной службы Бориса Глебовича Музрукова.
Музруков – фигура историческая, легендарная. Первую Звезду он получил во время войны как директор «Уралмаша», а одним из первых дважды Героев стал в 1949 году как директор первого Плутониевого комбината.
Людмила Дмитриевна была другом семьи Бориса Глебовича, хорошо знала и его, и его жену. В семидесятые годы врача Головину вызвали к Музрукову, почувствовавшему себя плохо. В итоге Людмиле Дмитриевне пришлось выводить его из состояния клинической смерти.
Когда всё уже благополучно закончилось и за жизнь Бориса Глебовича можно было не бояться, Людмила Дмитриевна и решилась задать Музрукову давно мучивший её вопрос: «Борис Глебович, чего тут таить в такой момент, скажите, пожалуйста, как вы относитесь к Сталину и Берии?»
Музруков входил в младшую государственную когорту Сталина, но «живьём» с ним почти не общался, хотя о Сталине знал не из сообщений «сарафанного радио». С Берией же Музрукову приходилось много взаимодействовать ещё во время войны, а после неё как раз Берия и привлёк Музрукова к «атомным делам».
И вот в момент, который был, безусловно, «моментом истины», вновь вернувшись с того света на этот, Музруков ответил так: «Людмила Дмитриевна, никого не слушайте, не верьте никому… Запомните: тем, что мы сейчас с вами разговариваем, что мы живём и что живет страна, мы обязаны, прежде всего, двум людям – Сталину и Берии».
Так человек, который сам много сделал для того, чтобы день 9 мая 1945 года стал для России Днём Победы, оценил вклад в историю России двух других её сынов, сделавших для этой Победы больше, пожалуй, чем кто-либо другой.
Впрочем, так много сделать Сталин и Берия смогли потому, что не отделяли своей судьбы ни от судьбы России, ни от судьбы и будущего её народов.
Да, Россия была застигнута войной врасплох, хотя не Сталин был в том виноват. Но Россия закончила ту войну как опытная и умелая военная держава, и тут роль Сталина оказалась выдающейся и первостепенной.
Хотя сегодня пытаются оспорить и это.
Послесловие. Отцы победили, а мы проиграли…
ИТАК, мой краткий, очерковый обзор событий 1945 года, от Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы, закончен, и автор надеется, что своей книгой он внёс скромный личный вклад в чествование памяти павших в той войне и в освещение правды о ней.
Но перед тем как окончательно поставить точку, надо сказать вот что…
Результаты Победы советского народа над фашистской Германией оказались обесцененными осенью 1991 года и зимой 1992 года, когда под системными ударами внешних сил и внутренней «пятой колонны» обрушился великий Советский Союз.
Казалось бы, Россия одержала бесспорную победу в 1945 году. Но сегодня ясно, что в исторической перспективе эта победа оказалась непрочной. Слишком многое было разрушено в Советском Союзе в ту войну, слишком много активных строителей новой России полегло тогда, защищая свою Родину и освобождая Европу. И слишком много дряни в той войне уцелело.
Если бы не война, в СССР прочно обосновалось бы новое поколение – качественно иначе образованное по сравнению с отцами и дедами, качественно более культурное. А деятельность этих воспитанников сталинской эпохи создала бы реальную базу для социалистической демократии, понимаемой как возможность для широкой массы само́й управлять своей судьбой.
22 июня 1941 года зачеркнуло в России очень многое, уже созданное в ней, а также то, что новой России создать лишь предстояло. В результате, как стало ясно через десятилетия, 9 мая 1945 года была поставлена не победная точка, а всего лишь историческое многоточие.
А Германия?
Ведь и Германия, несмотря на то, что ныне далеко обошла свою былую победительницу, в исторической перспективе тоже потерпела поражение. Она тоже упустила свой исторический шанс! Ведь если бы не её последний «Drang nach Osten», она могла бы сегодня быть по праву второй державой мира после СССР.
А что сейчас такое Германия? Успешно «глобализуемое» бездуховное пространство, исподволь заполняемое, как и вся Западная Европа, «цветными». Есть ли у такой Германии национальное будущее?
