Робин улыбается.
Он может улыбаться даже после того как потерял лужу крови?! Интересный парень.
— Как ты смогла сделать так, чтобы я выжил? Ведь, ты нанесла мне смертельный удар. Я знаю это и ты знаешь это.
Верно. Но от этого ответа у меня не появляется на его вопрос. Такой же вопрос гложет и меня. Он пугает меня, обескураживает и лишает равновесия.
— Я не знаю, — собираюсь я с силами и отвечаю Робину, протирая его грудную клетку.
— Как это? Делаешь, но не знаешь?! Так ведь можно и убить, как и исцелить, тоже не зная как это все делается. Ты не думала об этом варианте?
— Это первый раз.
— Что первый раз?
— Первый раз, когда такое произошло.
— А что раньше не исцеляла людей?
— Раньше… я… я не так плотно общалась с людьми, — краснею я до кончиков волос. Мне стыдно, словно я признаюсь ему в чем-то запрещенном.
Но Робин не спешит посмеяться надо мной, он лишь ласково берет мою руку, что застыла на нем вместе с мокрым полотенцем, и тихо произносит:
— Иногда, это бывает лучше, чем постоянно быть на виду.
Он прожигает меня взглядом, заставляя чувствовать свое стеснения.
— Ты уже чистый, — оглядываю я свой фронт работы. Тело парня блестит от капелек воды… или пота? Он не двигается и просто кивает мне.
— Спасибо.
— Ладно, — осматриваюсь я вокруг себя. Мне здесь нельзя оставаться дольше, чем положено. — мне нужно идти.
Я уже делаю шаг, когда чувствую его руку на своем запястье. Он останавливает меня.
— Не уходи.
В его голосе слышится обреченность. Или я много думаю обо всем этом?
— Я должна. Меня и так уже потеряли.
— Еще немного. Прошу!
— Робин, я…
Взгляд на его лицо, в его глаза лишают меня воли к активным действиям. Я хочу быть здесь, рядом с ним. Мне совсем не хочется возвращаться туда, где меня ждет лишь тишина, что редко прерывается трелью птиц и шорохом листьев. Не хочу.
В дверь слышится стук. А дальше мужской голос обрывает хрупкую идиллию:
— Сын, открой немедленно! Или мы выломаем твою дверь!
Мы смотрим друг на друга и Робин пулей слетает с кровати, натягивая на себя чистую футболку.
Я не знаю, что я чувствую в этот момент: страх, ажиотаж или то и другое одновременно. Но я точно знаю, что хочу видеть того, кто виновен в бедах моей семьи, даже если это последнее, что мне удастся сделать в своей жизни.
— Прячься, — шипит мне тем временем Робин, толкая в сторону ванной.
— Нет!
— Да. И не спорь. Там мой отец с кучей вооруженных волкодавов, что готовы ради него положить свою жизнь. Ты не понимаешь!
— Понимаю. И хочу видеть его! — возражаю я, не двигаясь с места. Робин еще слаб и сил справиться со мной ему явно не хватает.
— Надежда!
— Робин! — передразниваю от злости я его.
— Робин!!! — словно повторяет за мной Ксандер, что стоит и злиться за закрытой дверью. — Немедленно открывай!
Парень отмахивается от меня и резко дергает меня за собой в коридор к двери. Робин открывает дверь и лишь мельком вижу поседевшего высокого мужчину, что уже обзавелся глубокими мимическими морщинами, как меня разворачивает и мои губы накрывают в поцелуе. Робин закрывает меня собой от отца и его охраны, целуя.
— Я понимаю, что ты всегда очень сильно занят, сын. Но оторвись, иначе мне придется вас оторвать друг от друга.
Робин разрывает наш поцелуй и мне становится не по себе. Ноги ватные и не желают слушаться меня. А тем временем, парень поворачивается к отцу, защищая меня своей спиной.
— Что случилось, отец? Кажется, мы договаривались, что ты не лезешь в мою жизнь, а я не интересуюсь твоими делами. Зачем ты здесь?
— Ради твоей же безопасности.
Ксандер проходит внутрь квартиры. Охрана остается за дверью. Их не меньше десяти. Видимо, мэр считает опасность очень огромной.
Мужчина садится на стул и упирается взглядом в нас. Я лишь могу выглядывать из-за плеча Робина. Он не дает мне выйти из-за него, держа рукой, с силой сдавливая мою ладонь.
— Представишь свою девушку? — старается придать своему тону игривость Ксандер. У него это плохо выходит. Он не знает, что такое радость и счастье.
— Нет. Ты же знаешь, я не представляю своих пассий ни тебе, ни кому-либо еще. Это моя частная жизнь и лезть я в нее никому не позволю, — холодным эгоистичным тоном сообщает ему Робин. В этот момент мне отчаянно кажется, что он — вылитый отец и я зря сделала тот выбор, когда спасла его. Заставляю прогнать себя такие мысли.
— Знаю. Надеюсь, что в этот раз у тебя все серьезно.
— Скажи, что хотел сказать и проваливай!
— У громады видели хладного, — как бы мимолетом произносит он, но я вижу как сжимаются его кулаки при упоминании моего отца.
Я пропускаю удар своего сердца, когда осознаю, что отец пришел за мной. Он тоже знает куда я могу направиться. И он пришел за мной и не уйдет без меня. Я знаю это.
Всхлип, что не могу сдержать.
— Твоей девушке плохо? Не бойся, мы его поймаем, — обращается ко мне напрямую ко мне. Я нахожусь на грани истерики, что граничит с обмороком. Я подвергла своего отца такой опасности. Я виновата во всем этом.
— Мы поняли. Уходи теперь!
Робин чувствует мою тревогу и спешит выпроводить отца отсюда.
— Я должен забрать тебя в убежище. Если хочешь, то можешь взять и свою девушку, — бросает он нехотя ему.
Я мотаю головой. Я не могу завести отца так далеко. Я должна его увидеть и успокоить.
— Мы сами разберемся.
— Нет! — вскипает тут Ксандер, теряя всю свою напускную холодность. Теперь, это резкий и безжалостный руководитель. — Ты идешь со мной и точка. Ты не понимаешь, что он может добраться до меня через тебя?! Не понимаешь?! И еще одно, — он приглушает голос. — если Граф высунулся наружу после стольких лет, то случилось что-то серьезное. А для него — это лишь его ребенок. Значит, где-то у нас прячется ребенок хладного.
И что мне теперь делать?! Я теряюсь в своих догадках.
Ловушка захлопывается и я оказываюсь в ней загнанным зверем.
* * *
Руку сжимает Робин, не давая мне ступить и шагу. Озноб пробирает до самых костей. Я ежусь и хочу сесть. Мне это просто необходимо.
— Отец, я буду в убежище как только отведу мою девушку домой.
— И где же живет твоя девушка? — Ксандер пытается рассмотреть мое лицо. Я не собираюсь потакать ему. — Мы можем ее проводить, а ты должен спешить в убежище.
