«15.00. «Великая Германия» все еще ведет ожесточенный бой у МТС и восточнее от него. Вражеские танковые силы, которые широким фронтом атаковали с северо–востока ударные клинья дивизии, сразу почувствовали наступление 11‑й тд у выс. 242.1 на север и приостановили удары. С востока также наступают эсэсовские дивизии.
Все послеполуденное время идут исключительно ожесточенные танковые бои в районе восточнее Верхопенье, в 11‑й тд и «Великой Германии». Ни одной из дивизий не удалось овладеть значительной территорией. «Великая Германия» подбила в районе Верхопенье 50 вражеских танков, несет значительные потери от исключительно сильного флангового огня с западного берега Пены. Доложено, что в этот район на подходе 25 вражеских танков. Согласно перехваченным радиопереговорам враг отдает приказы при любых условиях удерживать западный берег Пены и препятствовать переправе»{718}. [761]
Сообщение о 50 подбитых танках у Верхопенья, увы, не выдумка немецких офицеров. Действительно в этот день противник практически полностью вывел из строя 200‑ю тбр. Также понес потери и отошедший в этом районе 230‑й отп 6‑й гв. А. Напомню: полк подполковника Д. А. Щербакова был укомплектован американскими машинами. Согласно западным источникам, главную роль в этом сыграл дивизион штурмовых орудий дивизии «Великая Германия», который поддерживал ее разведбатальон. Попробуем взглянуть на тот поединок глазами немецких танкистов. П. Карель на основе рассказов участников боя так описывал его:
«Разведбатальон… под командованием майора Ватьена прорвался дальше на север. С северо–востока на него двигались крупные группы машин советского 6‑го танкового корпуса, в десять, двадцать и даже сорок стальных монстров. Поскольку разведбатальон не мог достаточно быстро форсировать реку по ненадежному мосту, командир вместо этого построил его полукругом, чтобы прикрыть свой правый фланг перед Верхопеньем. Там Ватьен ожидал ударов танков противника. К счастью, с ним был дивизион штурмовых орудий.
Майор Франц, очень опытный командир, выступил с дивизионом навстречу быстро наступающим советским танкам. Последовал бой, в котором его тактическое мастерство обеспечило превосходство над количеством и огневой мощью русских. Франц вывел свои штурмовые орудия на выгодные позиции и заманил русских в коварно расставленную ловушку.
…Кроме Т-34 у русских было несколько американских М 3. Вторая рота уже доложила, что подбито шесть танков. Больше всего, четыре, было на счету звена Сенкбил. Перед орудием командира никто не появлялся. Война шла где–то в километре от него. Вдруг она снова приблизилась. В виде титанов Т-34.
Группа Т-34 и один М 3 быстро двигались по склону. Механик–водитель унтер–офицер Шифлер не отрывал взгляд от своего смотрового прибора. Наводчик был само хладнокровие.
«Огонь!» Танк за танком поражала 75‑мм пушка штурмового орудия. Но советские командиры атаковали снова и снова. По их радиопереговорам было понятно, что они получили приказ прорвать немецкую линию любой ценой. Они наступали семь раз. Семь раз они загоняли себя в капкан майора Франса.
Через три часа тридцать пять разбитых танков тлели на поле боя. Только 5 Т-34, все серьезно поврежденные, смогли уйти с дымящейся арены, ища укрытие в небольшом лесу. С гордостью майор доложил командиру батальона: «Подбито тридцать пять танков противника. С нашей стороны потерь [762] нет». Дорога на Верхопенье была открыта. Верхопенье растянулось на несколько километров по обе стороны реки Пена. Подступы к селу были сильно укреплены, поскольку там находился мост. Генерал Хейерляйн развернул свою дивизию на запад. Вечером гренадеры под прикрытием последних «пантер» атаковали со стороны церкви. Они захватили восточную часть села и вышли к реке»{719}.
Надо признать, дивизион противника одержал существенную победу. Чтобы вывести из строя несколько десятков боевых машин, действительно необходимо мастерство. Но нельзя не отметить, что помогли в этом противнику тактически неграмотные действия наших командиров. Повторявшиеся по нескольку раз «кавалерийские» атаки на огневые позиции дивизиона иначе как бездумным уничтожением бригады трудно назвать.
К вечеру 8 июля бригада полковника Н. В. Моргунова как танковое соединение перестала существовать. Согласно оперативной сводке ее штаба к 11.00 9 июля, на ходу остались лишь два Т-34 (2‑й тб). Всего сгорело 35 машин, отправлено в ремонт — 11. Полностью оказались разбиты и 4 76‑мм орудия иптаб и 6 автомашин{720}. Сильно пострадал мотострелковый батальон: 208 человек погибли, получили ранения и пропали без вести.
Немцы такую расточительность редко себе позволяли. Так, успешно действовавший в районе Верхопенья командир взвода Т-34 1‑го тб 200‑й тбр лейтенант М. К. Замула, по данным А. Л. Гетмана, подбил в течение 8 июля девять единиц бронетехники врага, в том числе один бронетранспортер и три самоходных орудия. За этот подвиг по представлению Военного совета 1‑й ТА был удостоен высокого звания Героя Советского Союза, первым среди воинов 6‑го тк. У других наших танкистов счет был еще более скромным.
Во второй половине дня 48‑й тк все же получил помощь от 8‑го ак. Это усилило силу удара войск Кнобельсдорфа. Боевые группы его дивизий продолжили методично перемалывать нашу оборону. Из журнала боевых действий 67‑й гв. сд:
«В 19.00 с направления выс. 252.2 силой до 100 танков и колонной мотопехоты противник атаковал боевые порядки 201‑го гв. сп, сопровождая свое наступление массированным ударом с воздуха соединениями по 20–30 самолетов.
201‑й гв. сп был потеснен, и враг вышел на развилку дорог в районе выс. 242. Одновременно 30 танков и до полка пехоты повели наступление на Верхопенье и овладели южной частью [763] Верхопенья и районом МТС Верхопенья. Огнем артиллерии и танков 200‑й тбр противник на этом рубеже был остановлен.
Бойцы и командиры мужественно отражали атаки противника, нанося ему чувствительные удары. Особенно отличилась 7‑я батарея 138‑го гв. an. Батарея была окружена противником. Командир батареи гвардии старший лейтенант тов. Васильев принял неравный бой с превосходящими силами врага, наседающего со всех сторон на батарею. Танки врага подошли вплотную к батарее. Гвардии старший лейтенант Васильев не растерялся и подал команду:
— Огонь по вражеским танкам.
Никто из гвардейцев не дрогнул. Дружные залпы батареи ошеломили немцев. 7 вражеских танков пылали вокруг героической батареи. Когда враг был отброшен, командир батареи принял решение: с боем пробиться к своим. К вечеру 8.7.43 г., нанося удары противнику, батарея вышла к своим, не потеряв ни одного орудия»{721}.
В распоряжении командования Воронежского фронта и командармов помимо танковых и артиллерийских средств был еще один мобильный и очень мощный резерв, которым они пользовались на протяжении всей оборонительной операции, — знаменитые «катюши». Все полки и отдельные дивизионы этих установок фронтового подчинения были сведены в Группу гвардейских минометных частей (ГМЧ), состоявшую из двух армейских оперативных групп. Одной командовал полковник Терешенок, она действовала на фронте 1‑й ТА и 6‑й гв. А, второй — полковник И. С. Юфа, находилась в полосе 69‑й и 7‑й гв. А. Полки, входившие в ГМЧ, иногда подчинялись напрямую командармам, а те в свою очередь передавали их командирам корпусов, дивизий или даже, на некоторое время, в танковые бригады. Танковые и мехкорпуса должны были иметь по штату отдельный минометный дивизион{722}. Однако не все соединения к началу Курской битвы их получили, не было «катюш», к примеру, во 2‑м гв. Ттк. В таких случаях полки из ГМЧ придавались корпусам на период особо напряженных боев.
