Папа Кир умолял меня быть благоразумной и думать о будущем. Мол, Яна забирают не чужие люди – родные дед и бабка. А для меня судебное разбирательство нежелательно: если меня признают виновной, то Старейшины могут пересмотреть свой приговор.
С этим ударом я не справилась. Со мной случился нервный припадок: я билась в истерике, то захлебываясь слезами, то безумно хохоча. Я рвалась из бокса, требовала отпустить меня к сыну. На коленях умоляла Миларона, которого вызвал куратор, позволить мне отлучиться. Я была уверена, если сама поговорю с родителями подруги, они не станут отнимать у меня Яна.
Миларон не позволил. Он достаточно жестко приказал мне взять себя в руки и успокоиться, потом напоил какими-то каплями, и я уснула. А когда проснулась – увидела его рядом, как будто он никуда не уходил.
– Девочка, если ты действительно любишь Яна, ты должна его отпустить, – сказал он.
– Почему?
– Эти люди не отступятся. Будет суд. Разразится скандал, он не пойдет на пользу ни тебе, ни ребенку. Тебе нужно, чтобы в него всю оставшуюся жизнь тыкали пальцем? Мол, вот тот самый ребенок, ради которого было совершено преступление? И потом… они ему родня. А ты – нет. Они же действительно имеют право забрать внука.
– Они могли его забрать, когда он родился! Они отказались!
– Да, но… все люди ошибаются. Ты вот тоже ошиблась. Тебе ли судить других?
И я смирилась. В тот же день пришли бумаги, и я их подписала. Это было больно и несправедливо, но я подписала. Ради Яна.
В тот же день вернулся Бес.
* * *
Дженни снова сидела в кресле, завернувшись в белую шаль и подобрав ноги. На коленях лежала книжка, но она смотрела прямо перед собой. Взгляд пустой и невидящий. Кажется, глаза немного покрасневшие и припухшие. С чего бы?
– Снова читаешь эту гадость? – язвительно спросил я, сбрасывая невидимость.
Она вздрогнула, книга упала на пол.
– Бес, ты?
И голос какой-то хриплый и уставший.
– Думала, не вернусь? – усмехнулся я, делая шаг вперед.
Тут Дженни увидела, что у меня в руке, и побледнела.
– Да, да, – я продемонстрировал ей длинную и толстую хворостину, – я всегда выполняю свои обещания. И наш разговор начнется с порки, хочешь ты этого или нет.
Взмахнул рукой в воздухе, розга со свистом рассекла воздух, Дженни вжалась в кресло.
Глупая! Не собирался бить девчонку, только припугнуть как следует. А она поверила. Молчит и с ужасом смотрит на хворостину.
– И чего сидим? Вставай, поворачивайся ко мне спиной…
– Нет.
Вот и голос прорезался.
– Нет? Да, ты можешь выбрать. Или порка, или я ухожу и больше не возвращаюсь. Никогда.
Самоуверенно. На то и расчет. Мог бы не возвращаться и на этот раз, но, как только появилась возможность, ноги сами принесли меня к лаборатории. Пусть прогонит сама. Не согласится же она, чтобы ее пороли!
Дженни сглотнула, попыталась что-то сказать, но сразу же замолчала. Медленно встала из кресла. Белая, как стенка. С какой-то безумной решимостью в глазах. Только этого не хватало!
– Ты так хочешь, чтобы я остался? – Мне даже не пришлось притворяться разочарованным. Как она могла? С ее-то характером! – Готова отведать розги, лишь бы я приходил сюда?
– Да…
Страшно на нее смотреть. Того и гляди, в обморок упадет. Но жалость смешивалась с презрением. Как легко она сдалась! Я ошибся в ней. И что теперь делать? Да у меня рука отсохнет, если хоть раз ее ударю!
– И зачем я тебе нужен? Хочешь, чтобы я выводил тебя на прогулки, как собачонку? – Я хлестал Дженни словами, пытаясь разозлить. – Развлекал тебя по вечерам?
– Нет, я…
– Не надо врать! – Я перебил ее, не желая слушать оправдания. – Ты хочешь купить меня за порку, только и всего.
Она отшатнулась. Губы задрожали, на глаза навернулись слезы. Сейчас еще и рыдать начнет!
Но нет. Дженни глубоко вздохнула и прошептала на выдохе:
– Уходи.
Это прозвучало так горько, что мне стало стыдно. И разве я не этого добивался? Этого. Тогда почему так больно? Теперь, когда я добился желаемого, мне совершенно не хочется уходить. Ведь она хотела что-то сказать, а я не дал.
Мила? Какая, к Рейо, Мила! Та уже давно плакала бы у меня на груди и просила прощения. А Дженни держится. Заметно, как ей хочется расплакаться: и глаза влажные, и подбородок дрожит так, что ей приходится стискивать зубы. Но держится. И во взгляде – ночь.
Я хочу, чтобы там снова сияло солнышко. Не хочу уходить, сам загнал себя в эту ловушку. Бестолочь!
А если попробовать все исправить?
Отбросил хворостину и медленно шагнул к Дженни. Она настороженно следила за мной, но позволила подойти почти вплотную. Положил одну руку ей на плечо, а другой ласково взял за подбородок.
– Мне уйти?
Спросил тихо, глядя ей в глаза. Она ничего не ответила. Тогда я наклонился и поцеловал ее в губы. Нежно и сладко. Ее кожа пахла ванилью и молоком.
Дженни всхлипнула и отпрянула, вырываясь.
– Нет!
– Тебе не понравилось? – изумленно изогнул бровь, чувствуя себя немного обиженно. Обычно девушки млели от моих ласк. – Разве ты…
– Уходи.
Хорошо, попробую еще раз, по-другому:
– Дженни, если я сейчас уйду, то больше не вернусь. Никогда. Ты точно…
– Убирайся!
Да и пожалуйста! Не стану больше унижаться и упрашивать.
– Прощай, – сказал я сухо и покинул бокс.
Глава 5
Свидетельница
Как только Бес исчез, расплакалась, уткнувшись в подушку. Дура! И с чего я решила, что он мне поможет? Зачем ждала? Что себе вообразила? Он такой же, как и все! И нужно ему… нужно всего лишь…
Заревела еще сильнее, вспоминая поцелуй. Почему… почему он так?!
От ужина отказалась. Дежурный дракон сочувственно покачал головой и предложил успокоительное. Согласилась, но пить не стала – выбросила, как только он ушел. Тут уже привыкли, что я лью слезы из-за Яна, а я не хочу зависеть от лекарств.
Вот тебе и сон в руку! А ведь я действительно позволила бы себя наказать ради сына. Спасибо Бесу, образумил. А то так бы и верила в его порядочность и искреннее сочувствие. Нашел наивную девочку, поиграть решил.
Да я тоже хороша. Ведь собиралась же его использовать. А кто еще смог бы перенести меня в Ривеннель, где живут дедушка и бабушка Яна? Только Бес. Представляю, какую плату он мог запросить!
Хуже всего, мне понравился поцелуй Беса. И вкус его губ, и нежные прикосновения. Вспоминать об этом волнительно и больно. А как забыть? Конечно, я целовалась с мальчиками, еще в школе. Детские игры во взрослую жизнь. А потом как-то неожиданно стала дамой с ребенком. Кое-кто из слуг пытался ухаживать за мной, но я не воспринимала это всерьез. Много ли мне понадобилось, чтобы влюбиться в красивого обаятельного парня? Толика внимания и заботы. Дура!
