Судно шло под всеми парусами. На обеих мачтах паруса были надуты, флаг и вымпел развивались на корме. По реям бегали матросы. Андрей удивился, что все они были в белых робах и босиком. Команды отдавал боцман — при помощи дудки, которая висела на цепочке у него на шее. Далеко слева в дымке виднелся неясный берег.
— Лифляндией любуетесь, сударь? — спросил проходящий мимо мужчина, как потом оказалось — старший помощник капитана.
— А что, этот берег — Лифляндия?
— Да, конечно, мы на траверзе Виндавы. Жаль только далеко, ничего не видно. А берега там красивые. Дышите морским воздухом, пока море спокойно — это полезно. А то вечером шторм будет, на палубе уже так не постоите.
— Откуда вы знаете? — удивился Андрей.
— Вон там, справа на горизонте, тучки видите?
Андрей всмотрелся.
— Вижу, — слукавил он, чтобы не обидеть бывалого моряка.
— Это шторм к нам идёт. Молите бога, чтобы он не сильным оказался.
Вокруг расстилалось море, светило солнце, и, с точки зрения Андрея, ничего не предвещало бури. Дул ровный, устойчивый ветер, по поверхности морской пробегали небольшие волны. «Стращает, наверное, меня мореман», — решил Андрей.
В обед розыскника накормили супчиком, пшённой кашей с куриными потрошками и дали красного вина. Не ресторация, конечно, но довольно вкусно и сытно. К разносолам да изысканной еде Андрей не привык — он из семьи небогатой, не на что было разносолами баловаться.
После обеда от нечего делать он прилёг в каюте да и уснул.
Проснулся от сильной качки. Корабль переваливался с боку на бок, нырял носом в волны. Деревянные части судна скрипели и трещали, вселяя нешуточный страх — не развалится ли посудина под ударами стихии?
Андрей вышел было на палубу, но сразу же понял, что сделал это зря. Ветер был сильный, валил с ног, и он инстинктивно схватился за скользкую мачту. Волны перехлёстывали судно, заливая палубу водой. Андрей тут же промок и спустился в каюту. Висящий в коридоре масляный светильник, прикрытый слюдой, раскачивался во все стороны, бросая на стены тусклые, колеблющиеся пятна света.
Двери в каюту Андрей не закрывал. Случись беда — быстрее удастся выскочить на палубу.
Его начало мутить.
Наверху — на палубе — раздалась едва различимая в рёве ветра и грохоте волн трель боцманской дудки, а затем крики:
— Человек за бортом! — Какому-то бедняге не повезло. Шансов спасти несчастного — в кромешной темноте и бушующем море — практически не было.
Корабль продолжал скрипеть, раскачиваться, но держался.
Промучившись часа два-три, Андрей забылся тяжёлым сном.
Разбудил его топот ног по палубе. Он продрал глаза. Из крохотного оконца сочился слабый свет — вставало солнце. Корабль едва заметно покачивался на пологой волне.
Розыскник выбрался из каюты на палубу.
Оснастка корабля представляла жалкое зрелище — ванты, леера и прочие верёвки и канаты были порваны. Хорошо, капитан распорядился вовремя убрать и зарифить паруса, иначе совсем беда: судно могло опрокинуться. Теперь матросы меняли такелаж.
Андрей подошёл к корме, где рядом с рулевым стоял капитан.
— Доброе утро, сударь. Прошу прощения, дальнейшее плавание слегка задержится — уж больно много забот шторм доставил. Завтрак тоже будет позднее. А теперь извините — дела.
Капитан легко сбежал с кормовой надстройки и отправился на нос корабля.
Андрей осмотрелся. Вокруг — только водная гладь, свинцового цвета вода с бегущими волнами, и никаких признаков суши. Ему стало неуютно. Случись: корабль не выдержал бы бури — в какую сторону плыть? Или держаться за обломки и ждать помощи? Так и судов проходящих не видно.
Розыскник прохаживался по палубе, стараясь не мешать матросам.
Где-то через час на горизонте, с юга, показался корабль. Он шёл под всеми парусами и часа через три подошёл совсем близко. Паруса на нём спустили.
— Это «фредде-когг», — сказал подошедший шкипер, — корабль охраны побережья, можно сказать, морская полиция.
«Ничего себе живут иностранцы. Мы в России до такого не додумались ещё», — подумал Андрей.
С «фредде-когга» прокричали в рупор:
— Эй, вы в порядке? Помощь нужна?
— Нет, спасибо, справимся сами! — прокричал в ответ капитан.
— Желаем счастливо добраться до порта!
«Фредде-когг» поднял паруса и отправился дальше.
— Смотри-ка, по-русски говорят, — удивился Андрей.
— Да в Любеке почти все по-русски говорят — сколько уж лет, а то и веков там торгуем. Мы к ним ходим, они к нам. Да и не только мы. В порт зайдём, сами увидите: голландцы, англичане, шведы — кого только нет, все флаги. И языки многие портовый люд знает.
М-да. А Андрей с трудом мог изъясняться на немецком — даже не на немецком, а на смеси немецкого и голландского. Отец ещё в детстве его учил языкам, да Андрей тогда относился к учению легкомысленно. Отец в своё время бывал за границей, в странах Балтии, где языки и освоил. Сейчас Андрей сильно сожалел о своём неприлежании.
— А послушай-ка, любезный, какие деньги в ходу в Любеке?
— Любые берут — что наши рубли, что гульдены, что кроны. Берут по курсу — его каждый лавочник или хозяин постоялого двора знает. А хоть и не деньгами — златом-серебром плати, хоть теми же перстнями или цепочкой шейной — всё едино в оплату возьмут.
— Спасибо.
Ответ капитана успокоил Андрея. Ведь чем ближе корабль подходил к порту, тем больше нарастала тревога у Андрея: как расплачиваться, как общаться?
Андрей и не предполагал, что всё решится проще, чем он думал.
Потрёпанное штормом судно наконец подремонтировали. Кое-где ещё свисали концы оборванных снастей, но уже можно было двигаться.
Матросы распустили паруса, и судно устремилось на юг, откуда пришёл «фредде-когг». «Жаль, много времени на ремонт потеряли», — переживал Андрей. Ведь корабль, на котором сбежала с неведомым Петькой купеческая дочь, имел двое суток форы. Небось уже давно в Любеке стоит, разгрузился. «А если он дальше, в другой порт пойдёт?» — вдруг встревожился Андрей. Ему стало не по себе. У беглецов сто дорог-путей, поди отыщи их в чужой стране.
Вечером следующего дня корабль вошёл в гавань Любека. У причала стояли многие десятки кораблей. Судно причалило к стенке, матросы скинули на берег швартовы, сбросили сходни.
Буквально через несколько минут на судно с причала поднялись два человека в чёрной форменной одежде. Один оказался мытарем и сразу полез осматривать трюмы. А второй — служащим порта.
Все матросы и пассажиры собрались на верхней палубе. На довольно приличном русском служащий спросил:
— Больные, с лихорадкой среди вас есть?
