— И во что же такое серьезное я на сей раз вляпался? — Я закурил и очень пожалел, что не могу попросить воды.
Пить мне хотелось просто зверски.
— Так бывает. — Добрый дедушка, сидящий за столом, покачал головой. — Живет себе человек, обделывает свои мелкие делишки и радуется. Вы ведь вор, не правда ли?
— Сомневаетесь?
При нашей прошлой встрече я вручил ему нечто важное. Я украл для него кое-что у тех самых ловких людей, которые у него же это и стащили.
— Ничуть. — Свен достал очередную сигару, повертел ее в руках и вернул на место. — Но сейчас вы залезли на чужую поляну, а на ней, поверьте, играют жестко. — Он исподлобья глянул на меня и спросил: — Так мне звать Билли?
— Бога ради. — Я пожал плечами. — Если этот скот так вам надоел. Он мне с самого начала не понравился.
— Блефуете?
— Конечно. — Я загасил сигарету и тут же достал следующую.
Пусть видит, как я волнуюсь, тем более что так оно и есть.
— Да и вы тоже. Ведь все дело в сумме, верно, Свен?
— Браво! — Он хлопнул ладонями. — Честное слово, приятно общаться с образованным интеллигентным человеком.
— Верно. — Я кивнул. — Мы с вами всегда поймем друг друга.
Все мое образование ограничивается учебным подразделением. Точнее сказать, тремя таковыми. А еще отцы-командиры в конце восьмидесятых заставили меня окончить экстерном военное училище. Целых три месяца я проторчал в Омском общевойсковом, спал как сурок на лекциях, а потом сдавал целую кучу экзаменов вперемешку с зачетами. Есть что вспомнить.
Особенно запала в память сдача устного английского. Знал я его к тому времени уже достаточно неплохо, но мудрые дяди из центра, помня о конспирации, приказали мне получить тройку, желательно с минусом.
Та еще получилась битва. Я потел, сопел и нес несусветную околесицу. Экзамен принимала расфуфыренная девица, благоухающая поддельной «Шанелью». Я с немалым удовольствием слушал, как она на хреновеньком французском с местечковым акцентом обсуждала с подругой, какой же я все-таки дебил и солдафон.
В итоге я блестяще сдал все, что было надо, получил по всем предметам трояки сомнительной твердости. В моем личном деле появилась соответствующая запись. Я получил диплом синюшного цвета и нагрудный знак овальной формы с надписью «ВУ».
— И как вы себе это представляете? — спросил Свен.
— Просто. — Я улыбнулся. — Вы находите нужного человека. С учетом ваших связей в конторе это совсем не проблема.
— Допустим.
— Оговариваете с ним цену вопроса и получаете нужную информацию. Всего-то.
— А почему вы не допускаете, что он сдаст меня федералам?
Я поудобнее устроился в кресле и ответил:
— Этот джентльмен, я полагаю, уже немало лет назад получил наградные золотые часы, а заодно и пинок под зад. Сидит себе сейчас где-нибудь, пьет, вспоминает ушедшие лихие годы и пускает скупую мужскую слезу на ковер.
— Уверены?
— Абсолютно, — заявил я. — Как и в том, что ему сейчас чертовски нужны деньги.
— Это еще почему?
— Он привык к ним за годы работы в конторе.
Тут Свен едва заметно поморщился, а я продолжил:
— Если ты имеешь под рукой немалые, практически бесконтрольные суммы, то поневоле привыкаешь жить на широкую ногу.
Ему ли этого не помнить?!
— Откуда вы все это знаете? — с интересом спросил Свен.
— Это не важно. — Я махнул рукой. — Объяснили добрые люди.
— Действительно добрые. — Свен с большим интересом посмотрел на меня и осведомился: — А они ничего не говорили вам о профессиональной этике?
— Кажется, упоминали, — развеселился я. — Даже приводили примеры.
— И какие же?
— Упоминали одного отставного русского генерала. В начале девяностых он ушел со службы, переехал в США и сдал к чертовой матери всех кротов, которых знал.
— Не понимаю, при чем тут…
— А при том, — перебил его я. — Он сделал это в полном соответствии с той самой этикой и эстетикой. — Я хмыкнул. — Издал, представьте, мемуары, в которых не указал конкретно ни одного имени, зато тщательно описал приметы агентов. Мол, этот вот толстый и лысый.
— Ну и что? — удивился Свен, вернее сказать, сделал соответствующий вид. — Можно подумать, в наши спецслужбы теперь принимают исключительно стройных как тополь и волосатых.
— Если указать, что некто лыс, невысок ростом, к тому же любит, например играть в шахматы… — Я усмехнулся. — Согласитесь, вычислить такого человечка не так уж и трудно. Особенно если автор этого бестселлера не забыл намекнуть, в каком конкретно отделе тот трудится.
— То есть?..
— Совершенно верно. — Я кивнул. — Попросите этого заскучавшего пенсионера написать рассказ о вербовке русского разведчика в восемьдесят восьмом или восемьдесят девятом году прошлого века в Греции. Подробно, от руки, с указанием внешности, примет и даже привычек.
— Почему бы и нет? — Свен положил ладони на стол и откинулся в кресле. — Попробую. Как быстро вам требуется результат?
— Позавчера.
— За срочность полагается надбавка.
— Кто бы спорил.
— Заказ принят. Как мне вас найти?
— Просто позвоните. — Я назвал номер. — Буду ждать. — Я встал, раскланялся и направился к выходу.
Теперь Свен Хант по прозвищу Помойка точно знает, что его посетил никакой не вор и авантюрист, а оперативный сотрудник, агент русской военной разведки. Я сам ему это только что разъяснил. Можно сказать, представился по всей форме и даже оставил визитку на каминной полке.
Глава 34 МОКРУХА ПО БАРТЕРУ
За этим вот рандеву последовали целых пять дней ожесточенного безделья. Оказывается, мечты сбываются не только у газодобывающих компаний. Теперь я просыпался с утра пораньше, за час до полудня, завтракал и шел на пляж. Возвратившись оттуда, с аппетитом обедал и возвращался в номер чтобы подремать, набраться сил. Вечера и ночи до утра проходили в ресторанах и барах. Вы не поверите, как это приятно. В гостиницу после всего этого я возвращался с рассветом, иногда даже не в одиночку.
Сегодня с самого утра все пошло не так. Моя гостья, туристка из Швеции, вскочила как подорванная в половине восьмого и принялась чирикать, что ей очень пора. Да, конечно, весь прошедший вечер она, помнится, твердила, что ровно в час ей нужно быть в аэропорту, встречать мужа.
Семья — дело святое. Я встал, проводил даму в бар, напоил кофе и вызвал такси. Потом выпил кофе сам, как следует взбодрился, поднялся к себе, рухнул в постель и решил не просыпаться до обеда.
