– Ладно… в другой раз как-нибудь… – Мухин выпрямился и принял официальный вид. – Скажу честно, мистер Браун, итогами нашей беседы я вполне удовлетворен. Помните: я на вас рассчитываю!
Он взялся за спинку кресла, давая понять, что аудиенция окончена.
– Я польщен, господин Президент! – выдохнул Браун.
– Счастливо, мой друг. И остерегайтесь богоизбранных.
«И не ешьте на ночь сырых помидоров,” – добавил про себя Виктор.
Привалившись к столу, он вновь потрогал папки с орлами, но так и не раскрыл – не его забота. То единственное, что он мог сделать полезного, сорвалось – самым обиднейшим образом. Ну нет здесь предателя Корзуна, не завербовали его в этом слое. Дать спецуре задание на вербовку, а потом спросить, как и где его собираются прятать? Это даже для Америки слишком глупо…
Чтобы не впасть в тоску окончательно, Мухин дохромал до хрустальной бутылки и по-доброму накатил грамм сто пятьдесят.
Лучше от этого не стало. Кабинет, резное кресло, шелковый флажок со звездочками… Все это было здорово, но он потерял еще один день. Ну, не день целиком – только четыре часа, так ведь пока выйдет из транса, пока очухается… А время идет. Идет не рядом, а как-то отдельно, совсем не в ногу, идет – и проходит мимо. И остается его все меньше и меньше, а Виктор не то что к нулевому слою, к какому-то вонючему стукачишке не приблизился. Шибанов будет недоволен… Да пропади он пропадом, этот Шибанов, со всей своей гэбухой!.. Время… Оно почти уже кончилось. Скоро миграция нагрянет в нулевой слой, и если они не успеют ничего предпринять… если только она уже не нагрянула… Тогда… А что собственно, «тогда»?
Мухин пожал плечами.
Тогда – просто дожить последние деньки и умереть, как все нормальные люди. Умереть навечно… Исчезнуть…
– Господин Президент?..
– Да?
Виктор обернулся – в дверях стояла Мадлен, двадцатипятилетняя секретарша, выбранная не только за деловые качества. Качества у нее были самые разнообразные.
Мухин обнаружил, что до сих пор держит стакан в руке, и бросил его на диван. При этом он покачнулся – все-таки сто пятьдесят, плюс еще две дозы.
«Ну и слабак же ты, Анкл Шуст, – подумал он с презрением. – Пить совсем разучился! Какой же ты «анкл»? Какой же ты после этого дядя? Сынок ты, а не дядя…»
– Господин Президент, позвольте вам помочь, – озаботилась Мадлен.
– Позволяю, – сказал Виктор.
Секретарша довела его до стола и усадила в кресло. Платье на ней было длинное, почти вечернее, но оно имело одну приятную особенность: ткань легко прощупывалась. Это темно-серое платье было у Мухина любимым. И уже давно.
Взбудоражив себя тактильными впечатлениями, Виктор разыскал на широком столе золотой карандаш и тихонько толкнул его пальцем. Карандаш медленно прокатился по столешнице и весьма предсказуемо свалился на пол. Мухин даже сделал какое-то движение, словно хотел за ним нагнуться. Это была традиция.
– Не беспокойтесь, господин Президент, – проворковала Мадлен, – я подниму.
Это тоже была традиция.
«Хорошо, что здесь нет Римского Папы,” – отметил Виктор.
Оказавшись под столом, секретарша завозилась – конечно, попробуй разыскать желтый карандаш на черном паркете… Вовек не найдешь…
Мухин почувствовал шевеление в районе ширинки и вдруг, сразу – прохладную трепетную ручку.
– О, Мадлен…
– Вик… – Пока еще секретарша имела возможность говорить.
«Вик,” – вспомнил Мухин. Виком звали торговца, которого мордовали в туалете трое наркоманов… У него перед глазами встал грязный сортир в Лужниках, застарелая моча на буром кафеле, и…
– Вик?..
– Да, Мадлен?
– Господин Президент, вы чем-то расстроены?
Вместе с общественной уборной к нему пришло и другое воспоминание: допрос перед сенатской комиссией, опознание половых органов и прочие мероприятия, способствующие резкому падению рейтинга. Откуда все это взялось, Мухин не имел ни малейшего представления, но картинка была настолько реальной, что он вздрогнул. Чужой страх настойчиво твердил: забавы с секретаршей могут закончиться плачевно.
– Прекратите, Мадлен! – прошипел он. – Как вам не стыдно? Что вы себе позволяете?!
– Вик?.. – Она убрала руку и недоуменно выглянула из-под стола.
Мухин еще в юности заметил, что женщина, смотрящая снизу-вверх, кажется особенно привлекательной. К секретарше это имело самое непосредственное отношение.
«На что мне, блин, эта Америка? – подумал он. – Через пару дней, может, в гроб ложиться, а я о рейтингах пекусь!»
– Все в порядке, Мадлен. Продолжайте, прошу вас…
Глава 20
– Доигрался, чурбан! – процедила Настя.
– Доигрался, Витенька, доигрался, – вторила Светлана Николаевна.
– Тобой уже ФСБ интересуется. Видать, не с простыми уголовничками связался…
– Это точно, Настенька, не с простыми, – заверила теща.
«Отцепитесь, жабы, – подумал Мухин. – Может, мне еще орден дадут. Посмертно. И не здесь».
Вслух же он сказал:
– Хватит галдеть. Тут же микрофоны кругом.
– Ну и пусть! – повысила голос жена. – Лично мне скрывать нечего. Я в тюрьме не сидела.
– Мы с Настенькой в тюрьме не сидели, – подтвердила теща. – У нас анкета чистенькая.
Прессинг длился с самого утра. Если б женщины добивались от Виктора чего-то конкретного, они бы давно дали понять, но ничего конкретного им было не нужно. Просто они хотели сорвать на ком-то злость, отомстить за свой страх и растерянность, а кроме Мухина под руку никто не подвернулся. Мстили ему.
Виктор бессмысленно подвигал переполненную пепельницу – ботаник за три часа выкурил целую пачку. В горле першило, а легкие сдавило так, что само их название казалось врачебной ошибкой. Сухой язык требовал пива. Пива в доме, разумеется, не было.
Мухин вскрыл новую пачку «Винстона» и вытащил сигарету.
– Покури, Витенька, покури, – ласково произнесла Светлана Николаевна. – В тюрьме у тебя таких не будет. Там говорят, только без фильтра. А ты, Настенька, правила почитай.
– Какие еще правила, мама?
– Как передачи ему собирать. Будешь арестанту своему яблоки носить, печеньице… Носки вязать научишься. Таких на юга не отправляют… А ведь я предупреждала!
Виктору сделалось совсем муторно. Если б не сволочь Корзун, он бы сюда больше не сунулся. Ни-ни!.. Ни за какие блага. Даже ради третьего президенства. Но Корзун… Шибанов наседал покруче обеих дамочек, да и новую капсулу Немаляев выдал только под поимку шпиона. У Председателя ГБ что-то всерьез не ладилось по службе, и ему как воздух нужна была маленькая победа. И Мухин снова отправился туда, где об него вытирали ноги.
