Впрочем, в отечественной публицистике и выступлениях некоторых российских политических деятелей постоянно и настойчиво звучат требования создать «компактные, мобильные, современные» Вооруженные Силы и соблюдать при этом «разумную достаточность». Однако что стоит за этими терминами – толком никто не знает. Никакими количественными критериями они не описываются. Применить их как руководство к действию пока никак не удается.
Так что надо исходить из каких-то других критериев. Возможно, даже из элементарных. В частности, в России в конце XIX века при строительстве Военно-морского флота этот критерий звучал достаточно просто: «Быть в Европе третьей по силе морской державой».
Как до самого последнего времени определялись основные параметры Вооруженных Сил нашей страны? Достаточно просто. Например, на властном олимпе называлась «контрольная» цифра – скажем, два или полтора миллиона военнослужащих, и если в армии и на флоте на тот период насчитывалось больше людей по сравнению с установленным политическим руководством лимитом, проводились необходимые сокращения.
Причем осуществлялись они так называемым пропорционально-долевым методом. Смысл этой технологии заключался в том, что численность всех видов ВС и родов войск, главных и центральных управлений Минобороны уменьшалась на один и тот же процент, чтобы никому не было обидно. Отсутствие недовольства, свар и брожения в воинских частях и штабах – вот, пожалуй, единственное достоинство этого отечественного ноу-хау.
В результате соотношение между видами ВС и родами войск сегодня у нас примерно такое же, как и 20 лет назад, когда еще не распался Советский Союз. Именно в далеком уже 1989 году начались нескончаемые «усекновения» армии и флота. Вряд ли, наверное, этот процесс завершится и после того, как в рядах защитников Родины останется один миллион человек. Использование же пропорционально-долевого метода при сокращениях привело к тому, что мы имеем почти точную копию несокрушимой и легендарной. То есть говорить о каких-либо приоритетах в плане подготовки военной организации нашего государства к войнам и вооруженным конфликтам обозримого будущего не приходится. Да и отечественная военная мысль забуксовала в прогнозах и сценариях будущих противоборств настолько, что, пожалуй, окончательно остановилась.
Поэтому способ выхода на оптимальную структуру и численность Вооруженных Сил представляется примерно следующим. Совершенно очевидно: Россия намеревается и далее играть одну из ведущих ролей на мировой арене. Но что для этого ей нужно в первую очередь? «Длинные руки» – стратегическая авиация и авианосный флот. В случае иного ответа на данный вопрос российской политической и военной элите надо сразу, окончательно и бесповоротно отказаться от употребления словосочетания «великая держава».
В качестве примера попробуем установить, каким должен быть оптимальный боевой и численный состав дальней авиации (ДА). Причем вначале задумаемся: полтора десятка относительно современных стратегических бомбардировщиков (типа Ту-160) для страны, претендующей на место в команде государств-лидеров планеты, – это много или мало? И если вдобавок имеющиеся самолеты предназначены только для выполнения боевых задач в ракетно-ядерной войне (и никакой другой)? А завод, на котором данные стратегические бомбардировщики строятся, сегодня в лучшем случае собирает одну машину за три-четыре года?
Что и говорить, печальная картина. При таком количестве самолетов ДА на войне, где будут использоваться только обычные средства поражения, придется забыть про оперативное искусство ВВС (за ненадобностью) и про такую форму боевого применения, как массированный удар (мало кто знает, что для его нанесения надо задействовать в одном вылете воздушную армию, а не пару-тройку машин).
А сколько вообще стратегических бомбардировщиков требуется стране, считающей себя великой державой? Путем несложных вычислений (в основном на основе опыта вооруженных конфликтов последнего времени) легко прийти к выводу, что минимальным является парк в 140–150 машин. Плюс необходимое число самолетов-заправщиков (у нас лишь несколько таких крылатых танкеров), самолетов РЭБ (отсутствуют в ВВС России как класс), дальних разведчиков (сокращены под ноль), воздушных пунктов управления и самолетов ДРЛО (в ДА их нет). Не забудем также про вузы, полигоны, аэродромы, рембазу и многое-многое другое.
В итоге получим искомые цифры, которые, кстати, при подобном методе окажутся отнюдь не чрезмерными. Однако если сначала определять численность, а потом под нее подгонять все остальное, то получится, как в басне Михалкова про семь шапок.
Что касается боевого применения ДА в грядущих военных конфликтах, то была бы стратегическая авиация, а уж кого бомбить – всегда найдется.
Все ли получится с постоянной боевой готовностью?
«Все соединения и части необходимо содержать только в категории постоянной готовности», – сегодня это аксиома, не подлежащая сомнениям.
Но, тем не менее, кое-какие вопросы остаются.
В формулировке «все соединения и части необходимо содержать только в категории постоянной готовности» кроется, на мой взгляд, некорректность принципиального характера. Дело в том, что в мирное время выполнить это требование или невозможно, или нецелесообразно.
Поясним это на примере организации технического обеспечения (ТО). Фронтовой комплект соединений и частей ТО включал 2–4 фронтовые ремонтно-восстановительные базы, ФРВБ (в своем составе каждая имела рвп РАВ, рвп БТ-2, рвп АТ, оэвакб, орвб связи, орвб ОИТ и многое, многое другое). Уж не знаю, что от них сейчас осталось. Боюсь, рожки да ножки.
Можно, конечно, довести до численности военного времени рвп БТ (ремонтно-восстановительный полк бронетанковой техники). Оснастить его всем необходимым вооружением и военной техникой. Найти и собрать туда чудом сохранившихся слесарей, сварщиков, аккумуляторщиков. Но войны-то нет. А ФРВБ предназначена исключительно для военного времени. Поврежденная в боях техника отсутствует. Ремонтировать нечего. Занять личный состав решительно нечем. Что делать слесарям и токарям? Только одно – разлагаться, пьянствовать и заниматься бесчинствами по отношению к местному населению.
Или доведем до численности военного времени оэвакб. То есть отдельный эвакуационный батальон. Это тот, который поврежденную технику с полей сражения вытаскивает. Нагоним туда тягачей (очень мощных – и колесных, и гусеничных), кранов, и всего прочего, что предусмотрено штатом. Но вот беда – полей сражений нет. Вытаскивать с них нечего. Остается опять-таки пьянствовать и давить гусеницами на дорогах общего пользования автовладельцев.
Обратимся к соединениям и частям оперативного и стратегического тыла. Содержание в мирное время частей, соединений и учреждений оперативного тыла по штатам военного времени (а это и есть постоянная боевая готовность) нецелесообразно в первую очередь по экономическим причинам. Ни одно государство этого не выдержит. Самое большое, что может себе позволить держава – 10–15 % укомплектованности оперативного тыла. А порой нельзя сделать и этого.
Скажем, есть такая очень важная служба на войне – дорожно-комендантская. И подразделения такие есть (во всяком случае, раньше были) – дорожно-комендантские батальоны, полки и даже бригады (дкбр). Без них организация жизни в прифронтовой полосе просто немыслима. Они предназначены для подготовки, эксплуатации и технического прикрытия ВАД (военно-автомобильных дорог). В частности, возможности дкбр: содержать ВАД общей протяженностью 900 км, развернуть 31 диспетчерский пункт, 108 постов регулирования, 9 пунктов медицинской помощи и многое, многое другое. Но в мирное время, разверни мы эти батальоны, полки и бригады, задач у них нет. Войны нет, ВАД нет, регулировать нечего.
