– Всё, – несколько успокоившись, прошептала она. – Теперь, кроме нас, его никто не увидит. Можно начинать.
– Ну что? – едва слышным шепотом дохнула в ухо Иванушки Серафима. – Готов?
– Готов, – так же беззвучно кивнул в ответ тот и приступил к делу.
Для начала ему предстояло найти участок стены, свободный от прижавшихся к нему умрунов, Находки и Серафимы. Это удалось с третьей попытки, и он застыл перед открывшимся перед ним монолитом, размышляя, как бы сподручнее приняться за работу. Раньше стены резать ему не приходилось, но в его представлении это было делом хоть и трудоемким, но выполнимым, и вот теперь ему предстояло доказать это на практике.
Ощупав еще раз – на всякий случай – обреченный участок стены перед собой, он мягко и осторожно воткнул клинок по самую рукоятку в гладкий камень и повел его вниз, потом влево, затем вверх и вправо, пока проем будущего хода не был полностью очерчен, и тут же проворно отскочил в сторону, приземлившись на чьи-то ноги, чтобы избежать личного участия в следующем этапе, предусмотренном его планом: падения вырезанного фрагмента стены.
Владелец ног терпеливо промолчал, и лишь постарался как можно более тактично извлечь свои отдавленные конечности из-под каблуков царевича. Тот шепотом ойкнул, извинился и отступил еще на шаг, перейдя на следующий комплект ног.
Потом повторил маневр.
И только тогда его внимание привлек более важный факт: стена оставалась на предписанном ей архитектором месте, и падать, по-видимому, не собиралась.
Может, ее надо подтолкнуть?.. Подковырнуть?.. Постучать?..
Произведя все три действия поочередно и вместе, Иван понял, что самое интересное только начинается.
– Ты ее по кусочкам расковыривай, – посоветовала сдавленным шепотом супруга сразу, как только ей стал ясен смысл производимых царевичем манипуляций. – Ты же ее наверняка не насквозь прорезал.
Иванушка согласно кивнул и стал расковыривать стену по кускам.
Делом это оказалось нелегким и еще более неблагодарным, чем он ожидал.
Через час стена была искромсана, как жертва маньяка, Серафима и Находка замерзли, ему самому пот заливал глаза, а проход шириной в метр и высотой в рост Ивана углубился едва ли на полметра.
– Какой толщины эта стена, кто-нибудь знает? – тяжело дыша, он привалился спиной к неровной, ощетинившейся острыми ребрами и корявыми ямами иссеченной поверхности и стер рукавом с лица пот и мелкие осколки изувеченного камня.
– Сержант Щур как-то упоминал, что на этой стене могут свободно разъехаться две колесницы, – с готовностью сообщил Терентий.
– Две?.. А вы ничего не путаете? Сколько это в метрах? – предчувствуя недоброе, нервно поинтересовалась Серафима. – Со второй линии обороны, из моей башни, она не казалась настолько толстой…
– Она внизу раз в несколько толще, чем верху, – сообщил Кондрат.
– А вверху она метров пять-шесть, – предположил голос слева.
– Не меньше, – согласился с ним голос сзади.
Царевна задумалась.
– Иван, как ты считаешь, ты сможешь прорубить проход… пролаз… или хоть что-нибудь, через что мы могли бы пробраться внутрь, сквозь такую толщу?
– В принципе, уже положен неплохой задел, и, по моему мнению, нет ничего невозможного… – сам не веря в то, что произносят его губы, заговорил он, и с каждым словом – бодрым, вселяющим уверенность в успехе их предприятия – он всё больше понимал, что за ночь прорубить такую дыру не в состоянии даже его безотказный меч.
Вот если бы к волшебному мечу еще бы и волшебное кайло или волшебную совковую лопату…
– …и это не может не подтверждать, что теоретически препятствий для выполнения нашей задачи не существует… – закончил он тоном, который чаще используется для произнесения заупокойных молитв и оглашения некрологов.
– То есть ты не сможешь ее прорубить? – сделала правильный вывод из речи мужа царевна.
– Нет, смогу, – сердито тряхнул головой, он, отгоняя мрачные мысли, стиснул зубы и снова, с удвоенной яростью набросился на многострадальную стену.
Богатырский натиск продолжался в течение получаса, пока, наконец, похрустывая наваленным на землю фаршем из черного гранита, из провала не показался сам богатырь с убитым видом и не прошептал растерянно:
– Кажется, я уперся…
– Во что? – кинулись к нему все, и он развел руками:
– Мой проход стал получаться каким-то… сужающимся… иначе камень невозможно было вырубать… меч должен входить под углом… И вот как-то незаметно получилось… я оказался в клиновидном тупике…
– И что теперь делать? – плохо понимая объяснение, но сердцем чувствуя, что в клиновидном тупике ничего хорошего произойти не может, тревожно спросила Находка.
Иванушка понуро пожал плечами:
– Конечно, можно начать расширять этот проем, но, чтобы пробиться через стену такой толщины, нужно провести вычисления, составить пропорцию, вывести закономерность…
– На сколько? – не очень вежливо оборвала ученые рассуждения благоверного царевна, предчувствуя катастрофу их предприятия.
– Метров до пяти… минимум… для начала… – виновато отвел глаза Иван. – Потому что он всё время сужается и сужается…
– Мы чем-нибудь можем помочь, Иван? – выступил вперед Кондрат.
– Нет, спасибо… – покачал встрепанной головой тот.
– Понятно, – коротко кивнула Серафима. – Какие будут еще идеи?
– Может, сделать подкоп? – нерешительно проговорил голос справа, кажется, Наум.
– Ты хочешь сказать, «упростим задачу»? – невесело хохотнул кто-то рядом с ним.
– Или перелезть?.. – высказали мысль слева.
– Снаружи они гладкие, как стекло, – напомнил солдат справа.
– По крайней мере, выше нашей дыры, – угрюмо уточнил Иван.
– Или, может, применить… волшебство?.. – предложил кто-то хриплый слева, выговаривая последнее слово так, будто жевал бутерброд из половой тряпки с мокрицами.
Беда замолкла и выжидательно повернулась к ученице убыр.
– Я… не знаю, что с ней можно сделать… – едва слышно прошептала Находка и залилась краской стыда.
– Тогда как мы попадем внутрь?
– Пройдем через ворота, – вдруг уверенно заявила Серафима.
– ЧТО?!.. – вскричал Иван, едва не нарушив всю маскировку. – Но это же самоубийство!
– Есть, конечно, еще один вариант, – невозмутимо пожала невидимыми в темноте плечами его супруга.
– Ну вот видишь! – с облегчением перевел он дух. – Какой?
– Развернуться и пойти, куда глаза глядят. Но не домой. Потому что если мы не перетянем Змиуланию на свою сторону, то дома у нас не будет уже очень скоро.
