Новые старания школяра принесли им детскую распашонку, кику, отчего-то одеяло, экзотическую девицу фривольного поведения, проворно ухватившую ладью и растаявшую с ней в воздухе, стайку плотвичек, которую пришлось экстренно сбрасывать в воду, чтобы не задохнулись, кучку разноцветных тряпочек всевозможных размеров…
На неизвестном доселе науке Белого Света ящере плоскодонте Агафон сдался. Розовокожая скотина размером с корову, прической престарелой фрейлины и пастью бегемота улыбнулась шарахнувшейся в стороны аудитории во все сто тридцать два плоских зуба, тремя передними ластами забросила в рот-чемодан накопившееся на пристани добро, нырнула и растаяла в черной воде подобно рафинаду.
Его премудрие нервно отер пот со лба и навалился плечом на стену.
– К-карета была в сто раз п-проще… – выдавил, заикаясь, он, не глядя на застывших в вопросительном ожидании спутников.
– Может, это потому, что ты держишь палочку левой рукой? – предположила Грета.
– Такое впечатление, что она надо мной издевается! – прорычал чародей.
– Я над тобой не издеваюсь! – возмущенно распахнула очи девушка.
– Да не ты… – волшебник торопливо отмахнулся от обвинения. – Палочка, я имею в виду… ее магия…
– Может, это потому, что твой крестник далеко от тебя? – пришло на ум герцогине.
Агафон неуверенно пожал плечами.
– По идее, расстояние не должно быть препятствием для настоящей феи… если только… если только…
«Ну тебе, как настоящей фее, конечно, виднее», – открыла было рот, чтобы подколоть горе-чародея принцесса, но на этот раз вовремя поймала себя, и плотно стиснула губы, так и зудящие выпустить язвительную шутку.
– А может стать причиной неудач то, что ты… отрекся от своего фейства? – чуть подумав, вместо этого проговорила она.
– Это? Причиной? – словно оглушенный связкой подушек из-за угла, посмотрел Агафон на ее высочество жалким недоумевающим взором.
– Да, маг, – нахмурился в размышлении шевалье. – Может, в этом и есть проблема?
– Но… Как раз тогда, когда ее сила нужна Лесу больше всего… – растерянно прошептал чародей. – Это нечестно! Ведь это был односторонний процесс! Я от него отказался, а он-то от меня – нет! И, кроме того… для отречения существует определенный ритуал… Не может быть, чтобы она… только потому, что я…
– Ты о чем? – обеспокоенно нахмурилась и заглянула ему в лицо дочка бондаря.
– Я… – его премудрие жалобно поднял брови и обвел страдальчески озабоченно окруживших его спутников. – Я… выбросил палочку… и отказался от фейства при свидетелях… и поэтому… теперь, когда они пропали… я понял, что они были… хоть раньше я и не чувствовал ничего…
– Что было? Чего не чувствовал? Кто пропал? – не понимая ни слова, переспросила принцесса. – Свидетели?
– Связи. С палочкой. И с Лесли, – подавленно объяснил Агафон.
– При каких свидетелях? – быстро смекнув, изобразила удивление Грета, многозначительно глядя при этом на волшебную палочку. – Я так, например, ничего не слышала и не видела!
– И я!
– И я не слышала!
– А слова дровосека о том, чтобы ты ему голову больше не морочил, за отказ от крестного могли ей посчитаться? – не вписался в нестройный, но дружный хор лжесвидетелей де Шене.
– Не представляю даже… – понуро дернул плечом студент. – Кто его знает, как эта магия работает…
– Ты? – не удержалась от колкости принцесса.
Агафон скривился и развел руками.
Возразить было нечего.
– А может, ты без палочки что-нибудь плавающее наколдовать сможешь, маг? – посетило озарение герцогиню, но студиозус снова поспешил разочаровать ее и всех остальных:
– Без палочки я ноль…
– Но погодите… молодые люди… что-то я ничего не понимаю, – недовольно поджала губы тетушка Жаклин. – Ведь наш волшебник только что насотворял кучу разных вещей. Значит, магия палочки все еще действует!
– Ну действует… – согласился кисло школяр. – А что толку-то? Ведь теперь она не палочка феи, а сама по себе палочка…
– И в чем разница? – недоуменно уточнил рыцарь.
– В том, – с душераздирающим вздохом сообщил чародей, – что если о функционировании палочки феи я имел хоть какое-то представление…
– А, по-моему, разницы нет никакой, – задумчиво проговорила Грета, заслуживая себе звание эксперта в еще одной области знаний. – Во всех сказках и историях говорится, что волшебные палочки существуют для того, чтобы творить добро, вершить справедливость, помогать людям…
– …переправиться через озеро, – договорила принцесса.
– Ну так ведь не помогает!!! – неожиданно
[42]
и яростно набросился на ее высочество затравленный, отчаявшийся студент.
– Да как ты посмел!!!.. – вскинулась было в ответ Изабелла, но внезапно взяла себя в руки и тихо, с достоинством произнесла: – Не повышай на меня, пожалуйста, голос, маг. Во-первых, это невежливо. А во-вторых, я не думаю, что заслужила такое обращение. Сейчас.
Если бы в это мгновение у пристани явилась и закачалась на волнах галера с полной командой, вряд ли ее заметил бы хоть кто-нибудь: все взгляды, недоверчивые, изумленные, вопросительные были прикованы только к принцессе. А та, словно не видя и не понимая внезапного внимания спутников, с выражением спокойствия и задумчивости на покрытом разводами недосмытой грязи лице, продолжала говорить:
– У меня создалось такое впечатление, что мы плохо ее убеждаем в том, что нам нужна помощь…
Розовые валенки Греты пристроились у стены в обществе зеленых крокодиловых сапог Люсьена, то ли общаясь какими-то своими неведомыми обувными способами с новыми приятелями, то ли просто наблюдая за происходящим в воде.
А понаблюдать там было за чем. Ибо хозяин крокодиловой обуви тонул.
Он то пропадал под черными водами озера, то всплывал, отфыркиваясь, как кит, и жалобно крича:
– …Помогите! Помогите! Помогите!..
Взмах палочки – и пузатый желто-розовый спасательный круг материализовался перед носом утопающего.
– Не верю, – сурово притопнула ногой принцесса, и де Шене, выдохнув остатками набранной в рот воды, погреб к берегу, толкая перед собой средство первичного спасения на водах.
– Третий, – кисло проинформировала всех заинтересованных лиц крестьянка, приняла из руки де Шене разноцветный надувной бублик и положила рядом с сапогами на грязный камень пристани.
Кроме парочки таких же кругов, там уже лежал синий надувной матрас, обломок мачты с куском флага неизвестной державы, небольшое бревно, зеленый облезлый буй, моток веревкообразных водорослей, шесть бутылок с записками на разных языках
[43]
и прочий водный хлам, часто выбрасываемый на берега чистоплотными морями и реками после генеральной уборки акватории.
