– У меня вопрос. Саша, правда, сидел из-за тебя? – спросила Ника.
– Правда, – даже не повернул головы Кларский.
– А… почему? – осторожно спросила девушка.
– Началась драка. Серьезная. У меня с собой был нож. Один человек пострадал, а нож принадлежал мне. Поэтому менты меня взяли, – коротко объяснил Никита, который не любил вспоминать эту давнюю и неприятную историю. – Март узнал и решил, – тут молодой человек как-то даже запнулся, не зная, что говорить, – что если его мальчик для битья направится в колонию, ему не над кем будет издеваться.
– Мальчик для битья? – повторила, не поняв, Карлова, проводя ладонью по молодой траве.
– Я.
Нике вдруг вспомнилось, Женя, тот самый школьный друг Саши, рассказывал, что Дионова посадили из-за того, что так ранил человека, что тот стал инвалидом. Выходит, это… в этом виноват не Саша, а Никита?
– Эй, – позвал ее тихим, но твердым голосом Кларский.
– Что? – посмотрела на него девушка.
– Я этого не делал, – словно прочел ее мысли Никита.
– В смысле?
– Я в драке никогда не вытаскиваю… не вытаскивал нож, если на то причины не было. Это была обычная детская махаловка, я и без ножа хорошо справлялся. Дрался с Дионовым. Нож просто в какой-то момент или выпал, или его вытащили. А потом, когда менты уже приехали – они неожиданно приехали, – мы увидели, что этот парень лежит раненый. Раненный моим ножом.
– То есть ты этого не делал? – глаза Ники удивленно распахнулись.
– Не делал. И Дионов не делал, – усмехнулся Кларский. – Март узнал, что на меня хотят повесить дело и принял срочные меры. Саша был ему должен, он отрабатывал долг, беря вину на себя. Андрей еще ему и заплатил, конечно.
– Сколько вас там было человек, на этой драке? – удивленно спросила Ника.
– Немало. Под полтинник. Было темно, все были заняты друг другом и никто ничего не видел.
– А отпечатки? Их разве не было на ноже?
– Не было, – покачал головой Никита. – Их стерли. Тот, кто дрался с тем парнем, стер их. Видимо, понял, что дело запахло жареным, и подстраховался. – Что, девочка, не веришь мне? – Его серые глаза вспыхнули темно-синим. – Думаешь, пытаюсь отмазаться?
– Нет. Нет. Я тебе верю, – улыбнулась ему Ника и легонько поцеловала в горячее, нагретое солнцем предплечье. Она и в самом деле ему верила и чувствовала облегчение от того, что ее любимый человек – не такой монстр, как можно было подумать.
– Успокойся, – продолжала светловолосая девушка.
– Я спокоен.
– Можешь пожевать травинку, – протянула ему Ника тонкую травку, вновь неосознанно провоцируя на какие-нибудь активные действия. Ник посмотрел на шутницу и промолчал. Ему нравилось разглядывать ее лицо. И даже не потому, что оно казалось ему симпатичным – нет, даже красивым, а просто потому что это было ее лицо.
– А откуда ты знаешь Сашу? – спросила Ника, разглядывая далекие-далекие горы, на которых ей тут же захотелось побывать.
– Подрались как-то, – усмехнулся Ник. – Так и познакомились.
– Неудивительно. У тебя знакомство с каждым вторым начинается с драки, да?
– Нет. Нам тогда было еще лет по семнадцать или меньше. Самоуверенные малолетние придурки. Знаешь, тогда мы часто ходили на всякие стрелки, – вдруг вспомнил бойцовское и хулиганское прошлое Кларский. – Иногда компаниями, иногда собирали пацанов со всей школы и шли «стенка на стенку». Иногда бывало, устраивались стрелки «улица против улицы» или «район против района». Все заброшенные стройки района были нашими.
– Вот, наверное, весело было, – покачала головой Ника. Она, всю жизнь прожившая в криминальном районе Южная Пристань, помнила такие драки. Однажды, еще в детстве, она стала свидетельницей стрелки, на которую собралось человек триста, не меньше. Тогда Ника, будучи еще пятиклашкой, гуляла вместе с Дашей и случайно на пустыре увидела всю эту огромную толпу, стоявшую незамкнутым до конца разношерстным кругом, посредине которого дрались несколько человек. Девчонки сразу же свалили оттуда, а после узнали, что туда приезжала милиция, забрав тех, кто не успел сбежать.
– Весело, – согласился Никита, который на самом деле не очень-то и любил драться, хотя, надо признать, получалось это у него более чем хорошо. Улица стала для него хорошим тренером. – С твоим Сашей мы «познакомились» в драке между школами, – продолжил парень, не зная, зачем разрешил себе начать вспоминать прошлое. – Он был в одной команде, я – в другой. Так вышло, что мы дрались с ним. Так друг друга и запомнили. А после часто стали пересекаться. Он безмерно меня раздражал. Хотелось ему хорошенько врезать.
– И часто это получалось?
– Не часто, но получалось. С ним драться было не сладко. – Ник почувствовал прилив нежности, когда девушка вновь потерлась об его плечо.
– Наверняка ни одной потасовки не пропускал, Кларский?
– Меня не всегда звали на дни рождения. А на драки – всегда, – хмыкнул Никита.
– Что один, что второй. – рассмеялась девушка.
– Все, хватит о нем. Или ты все же жалеешь, что ушла от Дионова? – с великим подозрением спросил Никита. Он, кажется, мог начать ревновать и почти на пустом месте.
– Дурак. – Ника слегка укусила молодого человека за плечо, чем удивила его и немного развеселила. – Я не жалею – и я скажу тебе тысячу раз об этом. Но чувствую себя странно… Мне кажется, я – сумасшедшая.
– Не льсти себе, – ответил ей парень. – Единственным сумасшедшим, которого я знал, был мой брат.
– Ты по нему скучаешь?
Ника положила голову на колени Никиты. Он перевел взгляд с чистого неба на ее лицо, чувствуя, как хочет прикоснуться к девушке – к обнаженному предплечью, чуть тронутому загаром, к согнутой в колене ножке, к открытой шее, к щеке, к волосам.
– Я не знаю, – честно признался молодой человек. Он не сдержался и запустил руку в светлые прямые и мягкие волосы Ники. Ему нравилось, что они стали длинными. Но если бы они стали короткими, как раньше, он бы тоже был от них в восторге.
– Конечно, скучаешь, – уверенно проговорила Ника. – Он же твой брат.
На реке, находящейся далеко внизу, появилась рябь из-за ветра.
– Я приехал и купил ему на могилу венок, – сказал зачем-то Никита. – У него хорошая могила. Памятник красивый, забор, венки, все, как нужно, как у всех нормальных людей. А потом подумал, что надо было купить ему живых цветов, а не венок.
– Я знала, что твой брат погиб, но я не была на его могиле, прости, – пряча глаза, сказала Ника. Она протянула руку вверх и положила ее парню на грудь, ближе к сердцу.
– Ты не должна была туда ходить, за что просишь прощения?
– Просто… я же знала его, мы общались. Он мне даже нравился. Казался хорошим и интересным. Советовал мне книжки и вообще, мы об искусстве разговаривали, – сглотнув, произнесла Карлова. – А еще Андрей знал, что я рисую и даже попросил меня нарисовать ему что-нибудь, я пообещала, но… Не получилось.
