– Хорошо, тогда учти, что у нас гостей в общагу пускают только до девяти, – Елеанна меня здорово обрадовала, сообщив эту новость за сорок пять минут до точки экстремума.
– Ты издеваешься надо мной? – такого поворота событий я не ожидал. – Я приду не раньше половины десятого. Чего ж ты сама в таком случае так долго тупила?
– Да успокойся ты, – Елеанна говорила расслабленным голосом, – сегодня дежурит мой знакомый охранник, я договорюсь с ним, чтоб он тебя пропустил, паспорт только не забудь.
– А зачем ты меня так пугаешь?
– Чтобы ты поторопился.
– Уже выхожу.
– Как дойдёшь – позвони, я тебя встречу.
– Хорошо, жди.
Мне не надо было собираться, я был уже одет и готов к старту. Взяв паспорт, я пулей выскочил из подъезда и быстрым шагом направился к остановке. Впереди маячило белое пятнышко, подойдя ближе, я понял, что это собака. Подойдя ещё ближе, я понял, что это Чокнутая Псина.
– Благослови меня, мотец Алекнасдр, – произнёс я вслух и тут же оглох от бесполезного и громкого гавканья.
Собака цепляла меня за штанину, отскакивала, затем снова бежала мне под ноги. Я шёл быстрым шагом, стараясь не обращать на неё внимания, изредка дёргая ногой и замахиваясь на собаку со словами: «Щас как…» Ещё метров через двадцать Псина отстала.
Я подошёл к «Мародёру» и позвонил Гасте.
– Эй, ну чего, свисти Ксюхану в дупел и сам выходи.
– Давай, сейчас выйдем.
В очередной раз я выделялся из всей массы, которая потихоньку скапливалась у здания. На этот раз вокруг меня были взрослые люди, которые шли, видимо, в ресторан или бар, – вечеринки обычно начинались позже, и вся загульная молодёжь подходила к началу пати, а то и к середине.
В руках у меня была прозрачная папочка с контрольными для Ксюхана. Учитывая, что следующая моя остановка – университетское общежитие, чувствовал я себя прилежным ботаником, не хватало только очков.
Я стал про себя проговаривать стишок: «Очкарик в жопе шарик, пошёл играть в футбол, очки ему разбили, сказали – это гол. Очкарик в попе нарик пошёл играть в отсос, очки ему сломали, сказали – это нос. Очкарик в попе голубой шарик пошёл играть в дупло, очко ему порвали, сказали – хорошо. Очкарик в жопе шарик пошёл играть в хоккей, очко ему порвали…»
– Дарова, – первым вышел Гаста.
– Теперь он храбрый гей, – договорил я вслух и засмеялся.
– Ой, братик, это же я, – засмущался Гаста. – Чего так рано? Уже сходил в гости?
– Нет, вот сейчас пойду.
– Здоровчаныч, – на улицу вышел Ксюхан.
– Привет, – я посмотрел на его лицо, оно было сильно опухшим. – Хо-хо, Ксюхан, это кто тебе так щи разогрел? – у меня даже не получалось представить человека, который мог так набить лицо Ксюхану, ведь он был тоже немаленький. Хотелось похохотать, но если бы я решился на этот шаг, легко мог прийти к Елеанне таким же «красивым».
– Не нюхай, – резко ответил Ксюхан, – это всё приходящее и уходящее.
– Как скажешь, – я решил перейти сразу к делу. – На вот, держи свои репрезентативно-мобильные политические режимы, да я потопал, – сказал я, протягивая Ксюхану папку с распечатанными контрольными.
– Чего? – Ксюхан взял её, раскрыл и начал доставать листки. – Ты где таких словей нахватался?
– Да ептить, твои же контрольные, сам ведь мне темы дал, – мне показалось, сейчас все так учатся, не понимая, для чего, и самое главное – абсолютно не понимая, что надо делать, чтобы выучиться.
– Аааа, – Ксюхану, похоже, не только дурь выбили, но и остатки интеллекта, если таковые вообще имелись.
– Остатки – сладки, – договорил я свою мысль вслух. Почему-то только сейчас, наблюдая, как он пытается внимательно изучать контрольные, мне стало интересно, на кого он учится.
– Чё? – Ксюхан снова ничего не понял.
– Ксюша, не думай, тебе сейчас нельзя напрягаться, – влез Гаста, – у Автора бывает иногда: половина мысли про себя, половина мысли вслух.
– Ксюх, а ты на кого учишься? – я не смог сдержать любопытство.
– Да хуй знает, не помню, – Ксюхан продолжал внимательно изучать листки формата А-четыре, – что-то типа там…
– А зачем тебе высшее образование? – я продолжал доставать его вопросами.
– Пусть будет, чё, – Ксюхан посмотрел на меня.
– Да, – я посмотрел на него, – как ты всё это время работал охранником без вышки?
– Ха-ха-ха, – заржал Гаста.
– Чё ты ржёшь, неуч? – Ксюхан повернулся к Гасте и сам стал смеяться. – В жизни всё пригодится.
– В работе охранника – особенно, – подытожил Гаста. – Ну чё, мы повалили, а то холодно стоять.
– Давайте, я тоже погнал. Ну что, Ксюх, в расчёте, круто всё?
– Да, от души, Автор! – Ксюхан пожал мне руку. – Ещё бы выучить это всё, чтобы защититься. Давай, заходи, не стесняйся, – добавил он и побежал работать.
– Щя, я с любовником чмокнусь на прощание и догоню, – сказал Гаста Ксюхану.
– Ты хотел сказать «чпокнусь», – поправил я.
– О да, милый, сделаем это прямо на улице, – Гаста начал натирать себе между ног, будто у него там была пизда.
– Гомики! – кинул на прощание палку Ксюхан и зашёл в помещение.
– А что у него с лицом? – спросил я Гасту. – Такая страшная хуетация под глазом…
– Оо, братан, эта история абсурдна только на первый взгляд. Пойдём поближе ко входу, там потеплее, я тебе в двух словах расскажу, что за пидерсию устроил вчера Ксюша.
Мы подошли к крыльцу.
– Пошёл я вчера на свадьбу к Эле, – начал Гаста, доставая сигарету и закуривая.
– Эля – которая дура? – спросил я.
– Да.
– Так это его сестру зовут Эля?
– Да, – сказал Гаста и засмеялся.
– Эля – дура, – изображая отрыжку, произнёс я. – Это ему на свадьбе, что ли, в щи, прилетело?
– Ты слушай, – продолжил Гаста. – Свидетелями у жениха и невесты были Талия и Пузо.
– Я их не знаю, – сказал я.
– Завидую, а Ксюхан Талию терпеть не может и при каждом удобном случае на неё срёт.
– Не дала, что ли, когда-то?
– Хуй знает. Короче, когда все поздравляли молодожёнов, радовались, Ксюхан матерился на Талию и плевался всё время, а когда мы пришли в столовую, он минут за десять накидался до потери пульса…
– Он хоть на свадьбе своей сестрички не отмочил свой коронный номер? – спросил я, не удивляясь, что Ксюхан нажрался за каких-то десять минут. Я прекрасно знал, что он пьёт всё, что горит.
– Отмочил, конечно.
