Все это Уинтер осознал за какие-то миллисекунды и уткнулся в вопрос: чей же это голос? Распахнув глаза, он увидел свет фонаря. И тень женщины, стоящей у его постели. В руке у нее был пистолет. Ее силуэт было не спутать ни с чьим.
– Не двигаться. Рот не открывать.
Уинтер лежал не шелохнувшись. Как же это было непросто! Адреналин зашкаливал, дыхание сбилось. Он изо всех сил стараться дышать спокойнее. Такое развитие событий было одновременно и неожиданным, и предсказуемым. Она же сказала, что они скоро увидятся, но он не думал, что она окажется настолько дерзкой. Зная, что она склонна к театральности, он должен был предположить подобный ход с ее стороны. Женщина вытащила из сумки наручники и бросила их на кровать.
– Один наручник – к изголовью, второй – на руку, – скомандовала она.
Уинтер подчинился. В полной тишине раннего утра щелчки наручников прозвучали, как выстрелы.
– Туже.
Он сильнее затянул браслет, и холодная сталь вонзилась ему в кожу. Она включила тусклую прикроватную лампу и выключила фонарь. На ней была та же самая кожаная куртка, в которой она была в кафе, и те же самые кроссовки. Уинтер кинул взгляд на тумбочку. Там лежал его мобильный и часы – так близко, что до них можно было дотянуться. Было почти полчетвертого утра. Его взгляд не остался незамеченным, и она сдвинула телефон подальше к дальнему краю тумбочки.
Подвинув стул к кровати, блондинка села, скрестила ноги и подалась вперед. Она была так близко, что Уинтер улавливал все исходящие от нее запахи: дезодорант, мыло, шампунь и кондиционер для белья сочетались в нежном цветочно-фруктовом аромате. Он мог бы протянуть руку и дотронуться до ее белоснежной кожи, рассмотреть ее зрачки, удостовериться, что она снова в цветных линзах и в парике. И да, она была болезненно худая.
– О чем думаешь?
– Думаю, тебе стоит убрать пистолет. Все равно ты им не воспользуешься.
– Ты так уверен?
– Уверен. Я часть игры, в которую ты играешь. Убьешь меня – игра закончится.
Она прицелилась, поставив палец на курок. Левой рукой она поддерживала правую – верный признак того, что она умела обращаться с оружием. Хотя это было излишне. Даже если бы она держала пистолет кое-как и не целилась столь тщательно, с такого близкого расстояния промахнуться было невозможно. По ее лицу и глазам ничего нельзя было понять, и Уинтер уже начал переживать, не переиграл ли он со своей самоуверенностью.
– Ты не выстрелишь, – несмотря на свои сомнения, повторил он.
– Бах, бах, – прошептала она и, засмеявшись, опустила пистолет на колени. – Ну что, как продвигается твое расследование?
– Убийца – Нельсон Прайс. Он оставил отпечатки везде, где только можно, плюс его видели свидетели.
– Но?
– Ты и так все знаешь, ведь ты была на месте преступления. Ты – Амелия Прайс, сестра Нельсона, так?
Почти целую минуту она просто сидела и молчала. Рассматривала его, а он – ее. Глаза Уинтера уже адаптировались к освещению, и он видел ее гораздо лучше, чем раньше. Брови у нее были намного темнее парика, зубы немного кривые. Она хотела казаться расслабленной и непринужденной, как будто все происходящее давалось ей легко и просто, но он видел, как напряжены ее лицо и плечи.
– Хочешь впечатлить меня, – наконец прервала она затянувшуюся тишину. – Тебе кажется, что ты каждый раз куда-то приезжаешь, успешно расследуешь преступление и все тебе аплодируют. Ну так знай, на меня ты никакого впечатления не произвел.
– Но ведь я прав.
– Да, ты прав.
– Это ведь ты накрыла на стол после того, как Нельсон убил Ридов?
– Да, я поиграла в мамочку, – сказала она.
– Зачем?
– А что, обязательно нужна причина?
– На мой взгляд, да.
– И в чем моя причина?
Уинтер замолчал и начал думать.
– Риды уже были мертвы, так что сервировка стола никак не влияла на исход. Скрыться она тоже тебе никак не помогла. Можно предположить, что ты хотела сбить с толку копов и вообще запутать следы, но не думаю. Здешняя полиция не настолько искушена.
Амелия кивнула, ожидая продолжения.
– Значит, это было сделано с какой-то символической целью. За столом было четыре места, это тоже символично. Почему именно четыре, а не три, не пять, не шесть? – Уинтер подумал пару мгновений и замотал головой. – Нет, не этот вопрос нужно задавать. Для кого был накрыт этот стол?
Амелия сидела с абсолютно нейтральным выражением лица.
– В твоей семье ужин был важной составляющей дня, так? Отец хотел, чтобы соблюдался определенный ритуал, и он заставлял всех вас играть свои роли. Могу предположить, что тебе разрешалось говорить только тогда, когда к тебе обращались. Да?
Когда стало очевидно, что ответа не будет, он продолжил:
– Он заставлял вас наряжаться к ужину? Сидеть прямо?
– Нет, ты ошибаешься.
– Мы же оба знаем, что я прав.
Амелия взяла пистолет и направила его в голову Уинтера.
– Ты ошибаешься.
– Хорошо, я ошибаюсь.
Он посмотрел на пистолет и сместил фокус зрения так, чтобы видеть Амелию. Она сделала несколько глубоких вдохов, и стало очевидно, что кризис позади. Она все еще целилась в него, но он почувствовал, что опасность миновала. Ему нужно было разговорить ее, выведать у нее все что можно. Чем больше она скажет, тем больше он узнает. В голове у него роились вопросы. Но ему нужен был всего один, отвечая на который она могла бы продемонстрировать свой ум.
– Расскажи мне про папку.
– Какую папку?
– Которую ты выкрала из полиции, папку по убийству Ридов. Зачем, кстати?
– А сам ты как думаешь? В конце концов, ты же у нас супердетектив. Ты должен знать ответы на все вопросы.
– Ты выкрала ее, потому что не хочешь, чтобы я ее увидел. Ты хочешь максимально усложнить мне задачу.
– Ну не весь же мир вокруг тебя вертится, Джефферсон. Давай, попытка номер два.
– Ну тогда не знаю, – покачал головой Уинтер.
– Как же, наверное, трудно тебе это признать.
– Почему ты убила Омара Харрака?
– Кого? – спросила она, наморщив лоб. – Ты имеешь в виду того повара?
Уинтер кивнул.
– Мне нужно было, чтобы ты воспринял меня всерьез. Он – моя первая жертва, кстати.
Теперь нахмурился Уинтер:
– Не первая. Чтобы научиться так убивать, нужно тренироваться.
– Ты уверен?
Уинтер внимательно смотрел на нее, но не нашел никаких признаков неискренности. Он снова вспомнил, как происходило убийство Омара. Тогда внимание Амелии было приковано к Уинтеру. Было ощущение, что Омар – это лишь побочный эффект.
