Эмоции от недавнего посещения засыпанной песком Тафии и нищей пустынной стоянки уже улеглись, остался только голый рационализм. Ночью она все обдумала. Ей есть что предложить дракону. А если он не согласится – тогда придется снова бежать. И в этот раз ее не поймают.
Ковшик был к услугам Ангелины, и она, ополоснувшись, с тоской посмотрела за высокую арку – там в огромном бассейне заманчиво плескалась прохладная вода. Отвернулась и пошла завтракать.
Служанки уже заканчивали накрывать на стол, поклонились ей и вышли. Общаться не хотелось ни с кем, живот болел все сильнее, и принцесса, вяло пощипав лепешку и выпив прохладного лимонада, улеглась в постель, положила на живот подушку, подтянула ноги.
Обезболивающего у этих дикарей тоже не имелось, да и никогда раньше у нее не случалось таких болей. Хотя сама виновата – нечего было напрягаться с утра.
Ани даже забылась немного, погрузившись в болезненную дрему, скорчившись еще сильнее и сжимая зубы, чтобы не начать позорно постанывать, но услышала-таки тихие шаги, повернулась. Дракон выбрал самое удачное время для визита.
Он стоял у кровати, смотрел на нее, а ей хотелось заорать, чтобы он убирался к демонам, запустить в него подушкой. Но Ангелина промолчала, вытянула ноги, хотя все внутри скрутило от боли, приподнялась и села. С прямой спиной, как обычно.
– Тебе больно, – он не спрашивал, а утверждал. – Что случилось?
– Я собиралась поспать. Вы не могли бы зайти позже? – ответила принцесса, вставая. Сидеть и смотреть на него снизу вверх было неприятно. Как будто она собачка у ног хозяина. Хотя и сейчас он возвышался над ней, рассматривая в своей обычной манере, немного склонив набок голову. Потянул носом воздух:
– У тебя лунные дни? Тебе из-за этого плохо? Я могу помочь.
Такта в нем было хоть отбавляй.
– Нории, – она остановилась. Как без смущения объяснить существу, немыслимо далеко отстоящему от тебя по культуре, что подобные вещи обсуждать с мужчинами не принято, что это сугубо интимная тема? Никак. Поэтому продолжила совсем о другом: – Раз вы отказываетесь уходить, присаживайтесь. Я хочу с вами поговорить.
Закружилась голова, и принцесса моргнула несколько раз, чтобы восстановить резкость. Владыка-дракон вдруг оказался очень близко, придержал ее за спину. И тотчас стало прохладнее, будто ее жар утекал в его ладонь.
– Нет ничего постыдного в том, чтобы иногда быть слабой, сафаиита, – пророкотал Нории. Его лицо расплывалось – голова кружилась все сильнее. – Ты не можешь просить, но я помогу и без просьбы. Ляг.
– Со мной все в порядке, – упрямо сказала она. – Отойдите и не прикасайтесь ко мне.
– Ляг, женщина, – приказал дракон, – и хватит спорить. Если захочешь, я никогда не вспомню об этом. Но в моем доме тебе никогда не должно быть больно.
– Уберите руку, Нории, – тихо и сердито произнесла Ани, с жесткостью глядя в зеленые глаза и не собираясь отступать. – Уберите немедленно. Сядьте в кресло и выслушайте меня.
Он с неодобрением покачал головой, как-то перехватил ее, поднял на руки и уложил на постель спиной вверх.
– Кажется, только силой можно заставить тебя не вредить себе, – говорил он, через одежду больно и умело нажимая на какие-то точки на спине, – до чего же упрямая женщина. Красный щедро отпустил вам силы духа, но забыл добавить благоразумия.
Спину отпускало, перестал дергать болью живот, и Нории поднялся выше, к сочленению между шеей и плечом, нажал большими пальцами так, что у нее чуть не брызнули из глаз слезы. Но она молчала – кричать и вырываться было глупо. И недостойно.
– Женщина должна уметь плакать, – проговорил он, проворачивая пальцами на болезненных точках, – должна уметь просить о помощи, должна быть мягкой, а не подобной холодной скале. У тебя плечи, как камень, потому что ты несешь на себе целый мир и не хочешь никому доверить эту ношу. Спи, принцесса. Повоюешь со мной потом. Будь сейчас слабой, никто не узнает, обещаю.
«Главное, что ты уже знаешь», – подумала Ангелина, но глаза закрылись, голова затуманилась. Больше ничего не болело, и жарко не было. Было хорошо.
* * *
Нории вышел из покоев упрямой невесты, чувствуя, как пульсирует тело от впитанного беспокойного огня, прошел мимо поворота к гарему, решив, что сегодня на ночь нужно взять женщину, а то и не одну, и отправился на свою половину. С утра начали слетаться выжившие драконы его клана, и долг хозяина требовал принять их и поговорить.
Они расположились в большом зале, где тихо сновали слуги, обслуживая волшебных гостей. Поэт Мири, улетевший южнее, к морю, и ожививший там кусочек побережья, словно принес с собой запах соли и пряностей. Сейчас он терзал гитару, напевая смущающейся рыжей малышке Медите веселую песню о брачных полетах. Он сочинил ее специально для Чета, который почему-то запаздывал, но Нории не сомневался, что Мири еще не раз исполнит ее на бис. Рыжая Медита краснела – она еще ни разу не вылетала, но слушала внимательно, поблескивая глазами.
Воин крыльями махнул,
Ветер северный задул.
Он летит быстрее ветра,
Нагоняет деву эту.
Дева шею изогнула,
Заревела, подмигнула.
Дева глазками моргает,
Машет хвостиком и тает.
Приземляются на пик,
Дальше неприличный стих —
Воин к делу приступил,
Воин деву покорил,
Поутру воин-дракон
Очень сильно утомлен.
Ведь для нас всех не секрет,
Сколько воину уж лет!
Хорошо хоть, что полет
Совершается раз в год!
Близнецы Марит и Дарит, быстро заскучавшие в Истаиле, напросились тогда вместе с Мири. Еще совсем мальчишки, они смотрели на него с обожанием – Мири улетел из города первым из всех оставшихся драконов, сказав, что здесь витают звуки уныния, а делать что-то нужно, даже если с поиском невесты не задастся. Он регулярно слал сообщения о том, что и как удалось сделать. Парней бы нужно было отдать на обучение, но их старый наставник не выжил, поэтому Владыка разрешил им улететь. И, судя по всему, не зря. Ветреный поэт и безобразник стал для них новым наставником, и в глазах его появилось нечто, очень напоминающее отеческую заботу.
Ветери, который помогал Нории налаживать жизнь Истаила и оставался тут за старшего, пока они с Четом и Энти летали в Рудлог, был погружен в работу: сравнивал какие-то цифры на листах, вписывал комментарии, – кивнул ему и снова опустил голову. Без него город бы голодал, заполнялся мусором и нищими, и только его управление помогало существовать на этой территории гораздо большему количеству людей, чем она может прокормить. Ветери постепенно налаживал торговлю с южными странами, избегая севера, но иностранных торговцев в город не пускал – закупались на границе и караванами везли обратно.
Двоюродная сестра Нории, красноволосая Огни, летавшая вместе с Медитой в Ставию, куда вернулось из каменного плена больше десятка дракониц, о чем-то тихо разговаривала с Энтери. Она словно высохла после смерти мужа, бывшего Владыкой Тафии, и глаза у нее были совсем потухшие. Но увидела Владыку, улыбнулась, крепко обняла, и он обнял в ответ, чувствуя ее исхудавшее тело под своими руками.
