Глава 2. Кальпана
Она отдала последние распоряжения слугам, гасившим в столовой светильники, и вышла в сад. Шанта, охотничья индийская борзая, которая во время ужина спала в соседней комнате, бесшумно вскочила и побежала следом за хозяйкой, как делала всегда по вечерам. Шанта сопровождала Кальпану Бхандари во время ежевечерних прогулок по аллеям и тропинкам, и потому её не нужно было звать.
В полном молчании женщина и собака шли мимо розовых клумб, особенно сильно благоухающих в это время, мимо огромных нимов
[66]
и пакуров,
[67]
мимо канчонов
[68]
и курчи,
[69]
сирисов
[70]
и джамов.
[71]
Дойдя до кустов ютхи,
[72]
Кальпана замедлила шаг, посмотрела на небо, так густо усеянное звёздам, что не хватало места для тьмы. Молодой месяц уплывал за вершины деревьев. Некоторое время Кальпана следила за ним, словно провожая, а потом, подобрав край пурпурного сари, шагнула на подстриженную по-английски траву. Рядом, около клумбы чамели,
[73]
белела её любимая скамейка, на которой, случалось, Кальпана Бхандари сидела целыми ночами и здесь же встречала рассветы.
Шанта села рядом со скамьей и положила голову на колени хозяйки, привычно принимая ласку. Кальпана гладила Шанту рассеянно, думая о своём, и собака беспокоилась, повизгивала, задрав кверху морду, и её влажный чёрный нос блестел под фейерверком звёзд. Если бы Шанта была человеком, она удивилась бы – на её хозяйке сегодня, против обыкновения, не было ни одного кольца, кроме обручального. Браслеты, серьги и бусы она не надела вообще.
Нынешний ужин затянулся, и времени почти не осталось. Кальпана не чувствовала себя здесь сегодня так же хорошо и спокойно, как прежде. Этот сад был её гордостью, её творением. Тем местом, куда ей всегда хотелось вернуться и посадить какое-нибудь новое дерево, кустарник или разбить ещё клумбу. Одного жасмина здесь росло несколько видов – моллика,
[74]
малоти,
[75]
джуй;
[76]
кроме того – чампак,
[77]
ашок
[78]
и кусты шефали.
[79]
У входа в сад, как часовые на посту, стояли две пальмиры.
[80]
Такие же деревья словно бы обступили белый, как будто сделанный из сахара, дом.
В окнах его гасли светильники, как это бывало всегда, но сегодня внук Панду не упражнялся в игре на ситаре.
[81]
Кальпана Рани велела всем сразу же после ужина лечь спать и оставить её одну. Приказание, как всегда, было беспрекословно выполнено. Слугам она также запретила ночью выходить в сад, а после тревожить, её в кабинете, справляясь о том, не нуждается ли госпожа, в чём-нибудь. У неё слишком мало времени до вылета в Пенджаб, где ждёт муж Джиотти…
Кальпана гладила собаку, но смотрела всё время на дом, который они строили вместе с Рамом. Великолепный, величественный сад, росший здесь в течение многих десятков, а то и сотен лет, они не тронули, а после ещё и расширили. Обветшавший дом решили сломать, а на его месте воссоздать точную копию аллахабадского «Ананд Бхавана», «Обители радости». Туда много лет назад привезли десятилетнюю вдову, чудом спасённую от ужасной смерти в пламени погребального костра. Никто, кроме семьи Неру, не пожелал тогда приютить несчастного ребёнка, которого ждала тяжкая доля.
Она считалась приносящей зло и несчастье, не могла более выходить замуж. Отныне вдова имела право жить только на улице и питаться подаянием, ежедневно замаливая несуществующие грехи. И родной отец, раджа Дхар, не принял дочку обратно в дом – он уже успел опять жениться и заиметь долгожданного сына. Свою мать. Мандиру Кауль, Кальпана не помнила – та умерла, когда ребёнку было всего несколько дней от роду. Английский врач сказал, что всему виной оказалось заражение крови. Ждавший появления наследника раджа Дхар при первом же удобном случае, едва Кальпане минуло восемь лет, выдал её замуж за сына богатого владельца чайных плантаций, которого звали Локаманья.
И теперь, почти шестьдесят лет спустя, Кальпана пыталась представить своего первого мужа, но не могла. Вспоминались желтый тюрбан, громадный бриллиант на его застёжке, парчовая куртка-ширвани,
[82]
– но не лицо. Муж водил её за руку по саду, сажал на пони, катал на слоне, дарил гирлянды из цветов и забавные безделушки из слоновой кости. Взрослый супруг понимал, что ребёнок, который ещё играет в куклы, не в состоянии оценить прелесть и стоимость украшений – это придёт потом.
Локаманья вёл себя, как любящий брат, и заботливо лелеял прекрасный цветок. Он любил жевать бетель,
[83]
и на его губах выступала красная пена. Поэтому девочка-жена не удивилась и не испугалась, однажды заметив ржавую слюну в уголках рта лежавшего без памяти Локаманьи. Через два дня он умер от лихорадки, так и не дождавшись, когда повзрослеет его суженая, когда по-настоящему полюбит его и разделит с ним ложе.
Локаманье было двадцать пять. Кальпана поняла потом, что много потеряла в тот невыносимо жаркий день. Молодой человек мог стать ей хорошим мужем, потому что не был ортодоксом. Не одобрял отца, устроившего его свадьбу с ребёнком, но всё-таки не посмел перечить и сделал вид, что смирился. Он был патриотом Индии, и потому поклялся, получив отцовское наследство, отдать его, всё без остатка, на нужды освободительной борьбы.
