– Ой, умираю от любопытства! – Я потёрла руки, опять разбудив кота.
– Первоначально сёстры носили фамилию Хомак. Их папа тоже был цеховиком. Его люди шили джинсы «под фирму», прочие дефицитные шмотки. Папа умер своей смертью, что редко у них бывает. Схватил инфаркт во время круиза вокруг Европы. Мама была курицей, ни в чём не смыслила. Дочкам пришлось крутиться самим. Вместе со знакомыми ребятами сколотили банду, о которой я уже говорил. «Бомбили» город, побережье, модные курорты. Очень часто сходство сестёр обеспечивало им стопроцентное алиби. Правда, потом всё раскрылось. Ребят посадили, а девочек отмазали. Пришлось срочно выйти замуж. Честно говоря, их к этому принудили…
– То есть как?
Я нервно накручивала на палец прядку своих вишнёвых волос. Чем больше узнавала о сёстрах Хомак, об их банде, тем кошмарнее виделось мне приключение в Зелике. Конечно, эти ЧОПовцы связаны не только с Коноплёвым, но и с Леткой-Енькой, которая уже бывала в Молодёжном.
– Люди верно говорят: «Волка на собак в помощь не зови». А эта банда позвала даже двух волков. Им требовалась помощь в противостоянии с ещё одной группировкой. Обычное дело. Но в итоге пришлось очень дорого заплатить. Сёстры, чтобы остаться на свободе, стали жёнами этих волков. Одного из них звали Семён Зубарев, кличка – Металлист. Уроженец Челябинска, где, по статистике, самые крутые мужики водятся. Потом семья переехала в Свердловск. Сёме всего три года было…
– Вау! – я хлопнула в ладоши. – «Папик» что-то говорил про него. А кто второй?
– Валерий Уланов. Кликуха, разумеется, Улан. Этот из сочинских. В зоне сошёлся с Зубаревым, перетащил того к тёплому морю. Две свадьбы играли одновременно, двенадцать лет назад. И стали Зубарев с Улановым из кентов свояками. Как это говорится – евоной бабы сестры мужик. Возможно, хотели таким образом ещё более скрепить свои отношения. Только это – не панацея. Пушкин и Дантес тоже были свояками.
– Что, правда?! – удивилась я.
– Как Бог свят! – поклялся дядя Сева. – Сейчас сёстрам было уже под «сорокет». Говорю «было», потому что обе мертвы. Ты видела в гробу не Евгению, а Елену. Их ведь невозможно различить. Далее Летка-Енька существовала по документам сестры…
– Да Влад ведь говорил! – На меня напал нервный озноб. – Всё сходится. Его клиентка говорила о грехе. Якобы жила под именем мёртвого человека… А что случилось с Еленой Улановой?
Дядя достал планшет, что-то в нём некоторое время искал.
– Видишь ли… Несмотря на то, что сёстры стали матерями в один год, нравы их не смягчились. Евгения родила дочь, Елена – сына. Правда, теперь они не сами шли на дело, а посылали других. Мишенями становились курортники, строители олимпийских объектов. Конечно, и дальнобойщики интересовали бандитов, и прочие искатели приключений. Авторитетные мужья обеспечивали прикрытие. Их даже на время Олимпийских игр из города не удалили. Видимо, вседозволенность вскружила головы.
Дядя помолчал, смакуя кофе. Я понимала, что ему нужно передохнуть, собраться с мыслями. За окнами бушевала настоящая снежная буря. Казалось, что глыба нашего дома дрожит под порывами ветра. Внезапно вихрь ворвался в комнату, и я защёлкнула форточку.
– Дело в том, что свояки сдавали своих жён, так сказать, напрокат. Если, конечно, это требовалось для успеха очередного «проекта». Сначала жертвой пал тот продюсер. Потом – Гальцев. Во втором случае Евгения уже числилась погибшей. Гальцев знал её как Елену. Про него вообще отдельный разговор. Но сейчас речь не об этом. Девочки, которыми рулила Евгения, обнесли на крупную сумму группу видных спортивных функционеров. Те настучали в Москву. Поднялся вселенский хай, и похищенное пришлось вернуть. Из Сочи они свалили. После скандала оставаться там было нельзя. Кругом менты и казачьи патрули. Отец Уланова занервничал очень сильно.
– А почему именно он? – пожала плечами я.
– Потому что Уланов-старший владел сетью ресторанов и гостиниц, где активно работали «клофелинщицы». Елена психанула, стала пить и колоться. И, в итоге, превысила дозу. Намеренно или нет, уже не узнать. И Зубаревы цинично воспользовались этой смертью. Елена ведь мало что решала. Она в этой паре была ведомая. Заправляла всем Евгения. Она железной рукой правила своей интим-империей. Вместе с мужем, конечно. И зять Улан был в доле. Все вместе они решили объявить умершей Евгению, чтобы от неё отстали. Валерий как местный прикрывал уральца, когда возникали конфликты. Семейный подряд они сворачивать не желали, а скандал всё бушевал. Вот и решились на такое святотатство.
– Но Евгения, похоже, страдала, – вздохнула я. – И очень сильно.
– Уж наверное, раз к колдунам бегала. Сестра-близнец – это очень важно. У матери Михона, Лилии, тоже такая сестра была – Георгина. Я в курсе, как они друг друга любят. Это как бы один человек, разделённый надвое. Потеря одного наповал бьёт другого. Евгения написала письмо, оставила у верного человека. Бураков даже не знает его имени. Но после того как Евгению убили в Питере, письмо переслали куда надо. Чтобы полиция знала правду, да и вообще… Тяжкий груз надо было снять с души.
– А я и думаю – откуда всё так точно выяснили! Как давно письмо получили?
– Да только что! – Дядя снова уткнулся в планшет. – Короче, семейка эта опозорила страну в столь ответственный момент. За то и была изгнана. Не по чину замахнулись. Простонародье грабить – милости просим, а элиту не трожь! Валерий Уланов тоже «пошёл в пике». Он ведь знал, что лишился жены, и чувствовал себя плохо. Отсюда – бухло, наркота…
– Доигралась Летка-Енька! Отбацала свой последний танец.
Я спрыгнула с дивана, подошла к окну. Совсем недавно за стеклом была снежная муть. А сейчас беспредельное небо синело до горизонта, но с севера уже летели облака. Жизнь кипела где-то внизу, а мы чувствовали себя одинокими. На парковке назойливо сигналила чья-то «тачка».
– А под кем они ходили в Сочи? – Я подышала на стекло, нарисовала цветочек.
– Под Артёмом-Талибаном, – сразу же ответил дядя. – Между прочим, он сейчас живёт в Греции.
– А почему такое погоняло?
– В Афганистане воевал. Сам татарин, фамилия – Сарутдинов. Сейчас ему под шестьдесят. Кстати, я ещё от своего отца про него слышал. И Талибан Грачёва помнит, очень уважает. Выжили главаря из Сочи ещё до скандала на Олимпиаде. Как раз Женькин супруг Сеня…
– Ах, вот оно что! – Тут мне пришла в голову дерзкая идея. Но, думаю, дядю она посетила ещё раньше. – А не может этот самый Талибан нас проконсультировать? Или лично тебя – всё равно. Ведь не простил же он Металлурга по-христиански, мусульманин-то этот…
– Раньше его звали Мустафа. Он внешне очень похож на героя фильма «Путёвка в жизнь». К Сене Зубареву у Артёма действительно серьёзные претензии. Тот ведь не только сам осел в райском уголке у моря, так ещё начал туда своих уральцев вытаскивать. Львиную долю доходов они забирали себе в «общак». Местным это не нравилось. И во время олимпийского скандала на семейство перевели все стрелки. Чета Зубаревых и вдовец Уланов на некоторое время исчезли из поля зрения. Все трое покинули Сочи прошлой весной, после событий в Крыму. Не знаю, простое ли это совпадение. Скорее всего, решили развернуться на новых территориях. Установлено также, что у Металлиста есть вилла на озере Комо в Италии, за несколько десяткой «лимонов» в евро. А у его свояка – особняк в Порто-Черво. Это – север Сардинии.
