Были бы в городе знакомые, можно было как-то развеяться. Но поделиться эмоциями – упаси боже! Обычный, неподготовленный человек испугается, брезговать или презирать будет. И никому рассказать нельзя, потому что из Главка начальнику райотдела сообщили – срочная командировка для массовых акций.
Все же за два дня пришел в себя, обрел душевное равновесие.
В пятницу явился к месту встречи, через пару минут подкатила «Победа». Андрей сел, поздоровался. Снова ехали молча всю дорогу. Уже в Новочеркасске, когда вышли из машины во дворе тюрьмы, прокурор взял Андрея за локоть.
– А ты ничего, крепенький. После первого исполнения многие не выдерживают. Или паскудно на душе?
Вот уж не предполагал Андрей, что прокурор, суровый и тертый с виду дядька, хороший психолог.
– Было паскудно, отошел.
– Продержись месяц, только не пей в одиночку, сопьешься вмиг.
– Спасибо.
Второе исполнение прошло не так тяжело морально. Когда подходили к машине, Андрей спросил:
– А почему такие большие промежутки между исполнениями?
Прокурор улыбнулся.
– Стахановцем стать хочешь? Положено не чаще двух раз в неделю. Хотя на исполнение только в этой тюрьме настоящая очередь – восемьдесят человек. Содержать их дорого, да и зачем? Народ эту шваль через налоги кормит-поит, а что хорошего стране или народу они сделали? Дела читал? Один кровавый след за ними. Скажу честно. Будь моя воля – вывез бы всех в карьер, да под пулемет. Что с ними цацкаться?
Андрей с ним согласен был. Но он, как и прокурор, – законник, должен выполнять то, что предписывает закон.
Промучился месяц. Два раза в неделю исправно на исполнения ездил. Не мешки таскать, вагоны разгружая, а все равно тяжко. Едва дождался окончания срока командировки. В последний день к начальнику Ростовской тюрьмы явился. Надо документы отметить. Печать в командировочное удостоверение поставить.
– Фролов, а может, останешься? Прокурор о тебе отзывается хорошо. Комнату в коммуналке дадим, хоть и плохо с жильем пока в городе. Невесту себе найдешь.
– Есть уже невеста в Балашихе. Не по мне такая служба.
– Жаль. Больше года никто на этом месте не держится.
Андрей забрал документы, вышел на улицу. Показалось – тяжелый груз с плеч сбросил, вдохнул легко полной грудью. Ни часа в городе не задержится. Собрал чемоданчик с пожитками – и на вокзал. Взял билет на проходящий поезд, улегся на верхнюю полку, проспал почти всю дорогу. Поезд пришел в Москву утром. Андрей с вокзала сразу в Главк. Документы подполковнику сдал.
– Не ошиблись мы в тебе, звонили мне из Ростова. Провожу в бухгалтерию, получишь командировочные и денежное довольствие, в двойном размере. Полагаю – язык за зубами держать умеешь?
Андрей кивнул. Хоть и помогал подполковник, а все равно на оформление всех бумаг времени много ушло. Освободился к обеду. К вокзалу пешком пошел. Смотрел на дома, на прохожих, спешащих по делам. Славно-то как! Наткнулся на вывеску «Баня». Зашел, снял индивидуальный номер. Целый час мылся, терся жесткой мочалкой, пытаясь смыть не только пот, но и воспоминания.
А недалеко от вокзала увидел небольшую старинную церковь. В Бога не верил, комсомольцем был. Но ноги сами понесли. Свечку купил, перед иконой поставил, постоял. Церковь старая, намоленная. Почувствовал – отпускает на душе, уходят тяжелые мысли.
К вокзалу уже шагал бодро. Первым делом после возвращения в Балашиху – в райотдел, к Николаю. Поздороваться, повиниться, что дураком был, согласившись. Николай-то мудрее оказался, хоть ненамного старше. А потом к Марии. Соскучился по девушке, месяц не видел. Для кого-то всего тридцать дней, а для него получилось – как год.
