Вскоре он уже знал, что Маркасса работает в косметической компании «Нежность» и сейчас находится в отпуске, которым воспользовалась, чтобы полететь на Шавьерию. Нет, ее, в данном случае, не привлекали красоты дикой природы, и не собиралась она карабкаться на Холодную гору — седьмую по высоте вершину Межзвездного Союза, и не прельщали ее развлечения Салтовки — одного из крупнейших игровых центров этого сектора Галактики, и не стремилась она в древние подземные спиральные города автохтонов. Она хотела добраться до Шавьерии, потому что вскоре оттуда должен был уйти в некие космические глубины некий военный транспортник. С военной же техникой на борту. Маркасса не сказала, каким удивительным образом скромной служащей гесперидийской косметической компании удалось заполучить такие данные, которые явно не были предназначены для открытых источников, а капитан не стал это выяснять. Близилась Дыра, нужно было нагружаться протектором «Арарат», да и зачем ему знать то, что не имеет к нему никакого отношения. Только и спросил, прихлебывая коньяк:
— И куда же этот армейский сундук направляется?
— Да есть одно место, — вздохнув, уклончиво ответила Маркасса. — Ваши туда не летают, туда вообще просто так не полетишь… нет рейсов…
— Вот как? — удивился дальнолетчик. — Какая-то закрытая зона?
— Да, господин Макнери, — кивнула Маркасса и покрутила в пальцах фужер. — Там отбывают наказание военнослужащие.
— Ага! — тут же сообразил капитан. — Муж? И, кстати, я для вас просто Линс, если вы не забыли.
— Нет… Линс, не муж. Сын… — Маркасса вновь вздохнула и поставила недопитый фужер на стол. — Получил пять лет по триста семьдесят второй…
— Это за что?
— Отказался выполнять приказ командира… Дурацкий приказ…
— Так вы что, надеетесь попасть на военный — военный! — транспор… — Макнери осекся, вспомнив, каким образом проникла в его каюту эта женщина.
— Тем, кто приговорен к пребыванию на этой планете, запрещена всякая связь с родными, и вообще… Как они там, что они там… На каждый запрос приходит один и тот же ответ: «Военнослужащий такой-то продолжает отбывать наказание согласно приговору суда». И больше ничего. — Маркасса грустно улыбнулась и обвела рукой уставленный едой стол. — Не думаю, что им там дают хотя бы что-то из вот этого… Ну, я и решила закупить на Шавьерии побольше всего самого вкусненького и попросить, чтобы все это транспортник забрал с собой. Может, сыну ничего и не достанется, но ведь там столько таких, как он. А если кто-нибудь последует моему примеру, то и… — она замолчала и вновь слабо улыбнулась, хотя на глазах ее блеснули слезы.
Макнери откинулся в кресле и сложил руки на животе.
— Вот, значит, как… Думаете, военные согласятся? А если и согласятся, то не слопают сами в пути весь этот харч?
Маркасса взглянула на него — словно выстрелила.
— А вы бы слопали?
— Ну-у… — неуверенно пожал плечами капитан. — Это для вас он сын, а для них это лица, отбывающие наказание за нарушение законов.
— Значит, слопали бы, — горько усмехнулась Маркасса.
Капитан возмущенно зашевелился.
— Я так не говорил! — И, чтобы чуточку перевести разговор, добавил: — Но сколько же на этакую посылку денег потребуется… Ведь самое вкусненькое — это обычно и самое дорогое. Вы знаете, сколько стоит на Шавьерии банка вот таких щилвиц? — он кивнул на тарелку, где горкой лежали пухлые розовые брикетики, словно поросшие короткой желтой травой. — А пачка трандарея? Но тут же одной пачкой не обойдется, верно?
— Верно, — согласилась Маркасса и, достав из кармана платок, вытерла глаза. — Я знаю, сколько мне примерно нужно денег для такой передачи. И очень надеюсь эту сумму получить.
Линс Макнери вытаращил глаза и подался к ней, упершись грудью в стол.
— Надеетесь получить?! То есть у вас пока нет этих денег?
— Пока нет… — тихо ответила Маркасса, взяла фужер и выпила его до дна.
Капитан не стал отставать и дозаправился коньяком. И подумал, что при умениях этой женщины, ей, вероятно, и в самом деле не составит особого труда раздобыть денег хоть и на десяток тонн деликатесов.
«Да нет, не раздобыть, — поправил он себя. — Украсть…»
Маркасса словно угадала его мысли.
— Таких денег у меня нет, но я не собираюсь добывать их незаконным путем, — сказала она. — Ведь мир не без добрых людей, правда… Линс? Думаю, любой из ваших пассажиров сможет отказаться от стаканчика горячительного или от пирожного и пожертвовать эти деньги на закупку продовольствия тем, кто пирожных не видит годами. У кого-то сыновья служат, кто-то сам служил… А Комитет готов отчитаться перед каждым пожертвователем, сколько денег было собрано, и что и на какую сумму было закуплено.
— Что за комитет?
— Комитет помощи осужденным военнослужащим. Вот он, перед вами…
Макнери некоторое время молча сидел, сосредоточенно глядя на стол, словно там была какая-то подсказка, и наконец поднял глаза на собеседницу.
— То есть Комитет — это вы. И вы намерены попросить пассажиров скинуться на гостинцы тем парням, что получили срок…
— Не только пассажиров, — заметила Маркасса. — Думаю, ваши подчиненные не останутся в стороне от такого благородного дела.
— Д-да, согласен… — выдавил из себя капитан. — Я, конечно, тоже внесу свой вклад… на пирожные…
— Не сомневалась в вас, Линс, — с довольным видом сказала Маркасса.
— Но как вы все это провернете? Будете обходить каждого и каждому объяснять?
Мать военнослужащего хитро прищурилась.
— Зачем такие сложности? Я очень рассчитываю на вас, Линс. Вы сделаете объявление по кораблю, а ваши подчиненные соберут деньги с пассажиров. И сами тоже скинутся. Как вам мой план?
— Великолепный план… — пробормотал Макнери и налил себе еще коньяку. — Очень тщательно продуманный.
Спохватился — и наполнил фужер сотрапезницы саронским белым.
— Вам что-то не понравилось? — забеспокоилась Маркасса.
— Почему? Все нормально, — заверил ее капитан. — Только будет обидно, если армейцы откажутся забрать такой груз. Это на моем корабле стюарды могут принять передачку, да и то, если не очень объемистая и тяжелая. А это же армия…
— Вот именно, — кивнула Маркасса. — Армия. Я сумею их убедить, уж поверьте.
«Может, и сумеешь», — подумал Макнери, окидывая не очень скромным взглядом ее соблазнительную фигурку и задержавшись на глубоком вырезе майки.
И тут же осадил себя:
«Но-но, старина! Как ты будешь выглядеть в ее глазах? За проезд денег не взял, так решил иную форму оплаты навязать? Совесть-то имей!»
— Ну, желаю, чтобы все у вас получилось, — сказал он, салютуя стаканом. — А я вам в этом деле помогу. В конце концов, я вам жизнью обязан.
