– Итак… Тыффань, расскажите нам свою фантазию.
– Моя фантазия такая, я с этим парнем знакомлюсь, и мы идем с ним по пляжу, а потом мы ебемся?
Немного погодя:
– И…
– Может, я ним еще раз встречаюсь?
– И все?
– Ну. Такая у меня фантазия.
– Да, Джэнныфр, вы поднимали руку? Какая у вас фантазия?
– Быть сверху, когда мы ебемся? Типа, обычно же он сверху? Моя фантазия такая, я для разнообразия такая сверху?
Женщины в этой группе по очереди описывают свои «фантазии». Упоминаются вибраторы, массажное масло и наряды из ПВХ
[70]
. Много времени не отнимает. Реакция Максин – она такая в ужасе. И это фантазия? Фыынт-ах-зья? Ее сестры по Расстройству Недостатка Романтики, и лучше этой, по их мнению, потребности они не могут придумать ничего? Шлепая перед отходом ко сну, она хорошенько смотрится в зеркало в ванной.
– Аааахх!
Сегодня это не столько состояние волос или кожи, сколько подержанная гастрольная фуфайка «Ников», что на ней надета. С надписью «СПРЮЭЛЛ 8» на спине. Даже не подарок Хорста или мальчишек, нет, она действительно сходила в «Гарден», отстояла очередь и купила ее себе, заплатив розничную цену, по совершенно убедительной причине, конечно, ибо имела привычку ложиться в постель без ничего на теле, засыпать при чтении «Вога» или «Базара» и просыпаться, приклеившись к журналу. А кроме того – из ее по преимуществу непризнанной зачарованности Лэтреллом Спрюэллом и его послужным списком нападок на тренеров, из того принципа, что к Гомеру, душащему Барта, мы готовы, а вот если Барт душит Гомера…
– Очевидно, – замечает она теперь своему отражению, – тебе все удается гораздо, гораздо лучше, чем тем лузерам общественного пользования. Итак… Макъсиинн! какая у вас фантазия?
Эм-м, ванна с пузырьками? Свечи, шампанское?
– А, а? забыла ту прогулку у реки? можно я только дойду вот до этого туалета, немножко сблевну?
Шон поутру – тонны помощи.
– Тут этот… клиент. Ну, не совсем. Меня он просто беспокоит. У него два десятка разных неприятностей, положение опасное, а он не хочет его от себя отпускать. – Она мысленно озирает Випа. – Тоска берет от того, что я снова и снова сталкиваюсь с одним и тем же сценарием, какую бы возможность эти клоуны ни выбирали, вечно ставят на свое тело, а на дух – никогда.
– Никакой загадки, на самом деле – довольно широко распространено… – Он умолкает, Максин ждет, но на этом, похоже, всё.
– Спасибо, Шон. Я не знаю, каковы здесь мои обязательства. Раньше, бывало, я плевать хотела, что б им там ни светило, они это заслужили. Но в последнее время…
– Поведай.
– Мне не нравится то, что наверняка произойдет, но сдавать этого парня копам мне тоже не хочется. Отчего я спрашиваю, нельзя ли у тебя в мозгу немного поковыряться. И всё.
– Я знаю, чем ты зарабатываешь на жизнь, Максин, знаю, что там сплошь этические мины-растяжки, и мне бы не хотелось туда влезать. Еще как. Ладно. Все равно послушай. – Шон излагает ей Буддистскую Притчу о Горящем Угле. – Чувак держит в руке этот раскаленный уголь, очевидно – очень мучается. Тут кто-то мимо идет… «Эгей, простите, это у вас в руке не раскаленный уголь, случаем?»
«Уу, уу, ай, чувак, да – и, типа, типа, очень больно, ну?»
«Это я вижу. Но если вы от него так страдаете, зачем же за него держитесь?»
«Ну, тю-уу? птушта надо, не – аййй!»
«Вас от боли таращит? вы псих? в чем дело? чего не взять и не бросить?»
«Ладно, прикинь – неужто не видно, какой он красивый? гля, как светится? типа, все цвета разные? и уйййй, бля…»
«Но таскать его с собой в руке вот так вот, у вас же ожоги третьей степени, дядя, неужели нельзя его куда-нибудь пристроить и просто на него смотреть»?
«Кто-нибудь забрать может».
Тип-того.
– И, – спрашивает Максин, – что потом? Он его отпускает?
Шон хорошенько смотрит на нее долгим взглядом и с буддистской точностью – жмет плечьми.
– Он его отпускает и он его не отпускает.
– А-ха, должно быть, я как-то не так выразилась.
– Эй. Может, это я что-то не то сказал. Твое задание к следующему разу – определить, кто из нас и что.
И еще один из этих теневых звонков. Надо выйти на Эксела и сообщить ему, что Вип часто посещает Южный Зубец, затем передать фрагменты номеров карточек, которые ей удалось списать с видеопленки. Но лучше поспешать небыстро, предостерегает она себя, давай-ка просто поглядим…
Она еще раз прогоняет пленку, особенно диалог между Випом и тем, кто за камерой, кто б он ни был, чей голос просто сводит с ума, до того он где-то с краю ее памяти…
Ха! Это же канадский акцент. Конечно. На киноканале «Времяжизни» мало что слышно, кроме. Фактически – квебекуа. Может ли оно значить…
Она набирает сотовый Феликса Бойнгё. Он по-прежнему в городе, носится за деньгами ВК.
– Слыхал что-нибудь от Випа Уппероса?
– Не рассчитываю.
– У тебя его номер есть?
– Есть несколько. Дом, пейджер, все они звонят вечно и никогда не снимаются.
– Не против поделиться?
– Только за. Если тебе повезет, спроси у него, где наш чек, э?
Уже близко. Уже достаточно близко. Если за камерой был Феликс, если это он прислал ей пленку, то тут у нас либо то, что социальные работники называют криком о помощи со стороны Випа, либо, вероятнее, видя, что это Феликс, – какая-то тщательная подстава. Если же прикидывать, как оно тасуется с тем, что Феликс здесь якобы ищет себе инвесторов, – фоновый режим, сгодится, лицемерный ты мелкий шмук.
Один из кодов номера – уэстчестерский, нет ответа, даже от машинки, но ее больше интересует лонг-айлендский номер, который она ищет в конторе среди своих крестиков-ноликов, уже поташнивая от подозрения, и само собой – он на оборотке Хэмптонов, почти наверняка это съемочная площадка любительского порно, где живут Шэй и Бруно, куда Вип под различными предлогами ускользает платить дань другой версии своей жизни. Номер приносит с собой электрический кряк и робота, который сообщает Максин «извините, этот номер больше не обслуживается». Но в его тоне что-то странное, как бы не полностью роботизированное, и оно сообщает инсайдерскую информацию, не говоря уже о «Бедная Ты Идиотка». Вокруг головы Максин сгущается параноидное гало, если не целый нимб уверенности. Обычно никаких денег в обращении не хватило бы, чтоб она пересекла бомбометательный рубеж восточного конца Лонг-Айленда, но теперь, оказывается, она закидывает себе в сумочку «кошака», добавляет запасную обойму, влезает в рабочие джинсы и уместную-для-пляжного-городка футболку, и вот уже – на 77-й, берет в прокате бежевую «камри». Выезжает на парковую автомагистраль Хенри Хадсона, юлит с препятствиями по Кроссбронксской к мосту Трогз-Нек, – линия городских башен справа от нее сегодня кристаллична, стоит стражей, – на ЛАСА. Отвинчивает вниз окна и откидывает спинку сиденья в круизный формат – и следует дальше к востоку.
