– Ой, ну ладно тебе, – отвечала взволнованная Мырка.
Перед ней вдруг встала картина, они вдвоем живут как раньше, с ними кошка, вечерами они всей семьей гуляют в парке (почему-то она представила себе, что их новая квартира будет рядом с парком), и их кошка тоже ковыляет в сбруйке.
А Сергей Иванович все не мог остановиться:
– Знаешь, ты мой добрый ангел. Наши отношения остаются стабильными, как в прежние времена. Ты не представляешь, что ты для меня означаешь.
Мырка слушала, кивая. Какие-то слезы полились. Чуть не захлебнулась.
– Все у нас с тобой совпало!
Возникла пауза. Мырка вытерла нос и сказала первое попавшееся, «ну и что ты предлагаешь?».
– То есть я сам поселюсь в этой твоей квартире. Сделаю там ремонт даже. Тебе это обойдется недорого.
И он пообещал, что будет класть Мырке деньги на кредитную карту. Заведешь себе новую. Не ту, на которой пенсия. Чтобы ты лишний раз не ездила ко мне за деньгами.
– Бедная моя, – сказал он ей, – я тебя не покину. На меня ты можешь рассчитывать.
Мырка пригорюнилась с трубкой в руке. Какой все-таки Сергей Иванович добрый!
Волна признательности захлестнула ее.
Но С. И. шумно выдохнул в трубку и начал говорить, что беспокоится о ней, и давай сделаем мне генеральную доверенность на эту твою квартиру. Мало ли.
– Но как, – ответила удивленная Мырка, – ведь полгода еще не прошло, я еще в права не вступила, какая может быть доверенность!
– Ну, оставь мне то завещание! А то у тебя все пропадает!
– Оно еще оформляется у нотариусов. Пока что.
– Ах да, – опомнился муж, прерванный в своих мечтах.
И он начал ей платить какие-то шальные деньги, то есть у Мырки на счету появились доллары! Не очень много, правда, потому что дела Сергея Ивановича шли не слишком хорошо, он объяснил, квартирный рынок встал, продаж почти не было.
Но радостная Мырка, понимая, что жизнь наконец подарила ей шанс на другое существование, возмечтала побывать за границей.
Ее подруга объездила на туристическом автобусе всю Италию и собиралась во Францию, а другая пожила полгода няней в семье на морском побережье – и рассказывала буквально сказки о чудесных пляжах, дешевом жилье и фруктах за копейки.
И туда не нужно было визу! Так просто, в местном аэропорту тебе шлепали печать в паспорт – и живи.
Мырка решилась.
Она, руководствуясь советами подруг, подала документы на зарубежный паспорт.
Тяжелое лето кончилось, когда она буквально вытаскивала сестру подышать воздухом во двор на скамейку, а потом заводила назад, по лестнице к лифту, слушая ее едкие замечания.
Когда паспорт был получен, удалось разговориться на этой же скамейке с новой соседкой-пенсионеркой, которая жаждала найти подработку.
Мырка даже пригласила ее в гости на чай с пирогами, посадила за один стол с помрачневшей Шушей (Шуша с детства была ревнива до безумия) и потом, уже на лестнице, условилась с этой соседкой, что та будет за хорошие деньги ухаживать за Шушей.
Затем состоялся разговор с сестрой.
– Я уезжаю на месяц, – сказала Мырка. – Представь себе, что я лежу в больнице. И меня даже навещать не надо. Ну бывает, ты ведь лежишь иногда.
– Сравнила, – откликнулась сестра. – Что-то сравнила с пальцем.
– Всё с людьми случается, – отвечала бодрая Мырка.
– Я-то больна, а ты? Мымра говняная.
(В минуты гнева она слов не выбирала.)
– С тобой будет Элла Игнатьевна. Соседка та, ниже этажом. Она к нам приходила, помнишь? Неделю назад.
– Да я ее в квартиру не пущу! – возмутилась Шуша. – Шпионку эту! Чтобы она всему двору обо мне рассказывала! Ходит, хвалит, у вас так прибрано, уют, а сама глазами так – туда-сюда, туда-сюда! Что прикарманить!
– Она будет тебе покупать продукты и выносить помойку, ходить в аптеку. Она будет убирать в квартире и стирать с тебя. Готовить ты сама сумеешь. И она поможет тебе мыться в ванной. Я ей приеду, заплачу.
– Левины денежки скопила? – воскликнула вдруг Шуша тревожно. – Я просила тебя мне ингалятор купить, массажную кровать, а ты приберегла? Для себя?
– Что поделать, – вяло ответила Мырка, хотя на допросах так не отвечают.
– Ну ты скотина. Жаль, отец тебя не видит.
– Жаль.
– Дура. Куда ты намылилась?
– Я поеду отдыхать.
– Куда?
– На кудыкину гору.
– Не груби! От чего отдыхать? Ты ведь не работаешь! Ты больше ко Льву, своему любовнику, не ходишь! И он тебе не звонит. А? Выгнал?
– Нет, не выгнал.
– Ты ведь не могла его бросить, сколько я тебя ни просила. Мне так было плохо, а ты убегала к нему. Он не выгнал, тогда что ты туда не шляешься? А? Он что, умер?
– В общем, да.
– Он что, оставил тебе наследство? Ну? Говори!
– Какое у него наследство! Два пиджака и собрания сочинений, Чехов, Джек Лондон. Это мне отдадут хоть завтра. Квартиру забрали родственники, вдруг объявился сын сестры из Канады.
– Какой Джек Лондон! Свои книги нам некуда уже ставить, с ума сошла? Отдай в букинистический!
– Я ходила спрашивала, там не берут.
Мырка врала как по писаному. Она сама от себя этого не ожидала.
Первый раз в жизни она захотела счастья. У нее буквально замирало сердце.
Сестра яростно заплакала, даже завыла.
– Я! Я никогда от тебя не отдыхаю! Ты мне не можешь путевку в санаторий выхлопотать бесплатную! Сколько я прошу! Вон Иевлева каждый год получает в Рузу! Черенкова моя и то под Пензу ездила!
– Вернусь, мы этим займемся.
– Мы, Николай Вторый!
(Это было отцовское присловье.)
– Скажи, куда ты едешь?
– Сказала тебе, на кудыкину гору, Шуша. Не спрашивай, я суеверная.
– Со стариком опять каким-нибудь в Сочи?
– Я тебе оттуда позвоню.
– Замуж снова захотела? Шлюха ты, Мымра, плять. Но прописывать сюда я никого не дам! А без прописки, учти, ты им неинтересна, старая уродина.
И Шуша завела свой обычный крик.
Тем не менее Мырка собрала вещички в чемодан, с которым когда-то ездила в отпуск, все под бдительным оком сестры (чтобы не прихватила лишнего).
И улетела.
Денег у нее при финальном подсчете оказалось в обрез, тех самых долларов, но Сергей Иванович через неделю должен был положить ей на карточку плату за два месяца (прошлый срок он пропустил по какой-то серьезной причине, не сказал ничего, просто уточнил: «У меня серьезная причина, возмещу»).
