– Не буду, – притворно вздохнув, согласилась я с «предложением» мамы. – Не могу остаться безучастной к кошачьему горю.
– И правильно, ребенок, – похвалила мой выбор мама и, ойкнув, отключилась. Я даже не стала предполагать, что заставило ее сорваться с места и броситься на кухню, где бабушка по старой памяти перепутала духовку со стиральной машиной. И хоть бы хны одному из сообщников. Нет, на века кто-то делал. Знал бы он, сколько копий о его изобретения в бабушкином доме сломается!
После беседы с мамой на душе заметно полегчало и я немного расслабилась. За стеклом космодрома царила жизнь во всех ее инопланетных проявлениях. Текли – и в прямом, и в переносном смысле – туристы, возвращаясь на борт своих лайнеров, и только я, как последняя дура, не посетила зону беспошлинной торговли, чтобы после демонстрировать всем многочисленным тетушкам плетеные коврики ручной работы. В Риентан и любую другую точку галактики их доставляли трудолюбивые представители крупнейшего галактического объединения «Ручная работа на конвейере. Цена договорная».
Вздохнув, я перевела инфофон в режим часов, установила таймер и отправилась изучать космодром, раз уж альтернативы у меня больше не имелось. До возвращения Танана оставалось пятьдесят минут, за которые я планировала отснять хотя бы полчаса своих перемещений. Но это и к лучшему – рубрику «Космопорты» стоило обновить, ибо данный плей-лист и прилагавшиеся к нему инструкции переставали тянуть статистику, устаревая и по качеству съемки, и по актуальности изложенной информации.
Поскольку риентанцы и без моих подсказок знают, где у них находится вход и выход, а в беспошлинную зону заглядывают на выходных, я принялась делать видео для туристов и переместилась к одному из переходных коридоров. Его как раз разворачивали из-за прибывающего корабля.
СМ-317 – значилось на борту, заставляя меня вспоминать все известные марки, выпущенные Планетарным Союзом. Увы, такого среди наших изобретений не значилось. Это даже инфофон подтвердил, к которому я обратилась за авторитетным мнением. Но умное устройство знало данную модель применительно к торговому флоту Ксиера, и я едва не выругалась, когда заметила первого «туриста», покидавшего корабль.
Высокий блондин, с косой, перевязанной черной атласной лентой, бровями вразлет и резко очерченными скулами. Он прошел по переходу стремительно, не обращая внимания ни на встречавшего его начальника пограничного контроля, ни на замерших риентанцев, провожавших его долгими удивленными взглядами. Я нахмурилась: поголовье ксиерцев увеличивалось, что не могло не сказаться на общей ситуации. Возможно, из-за превышения численности будет разрешен отстрел больных особей?
Воздерживаясь от комментариев, я спиной вперед отошла от переходного рукава. Да уж, не везет мне с материалами для роликов. Только если делиться с официальными каналами министерств: другие связываться не пожелают.
Уже просматривая снятый материал, спрятавшись за колонной, я заметила, что прибывший один раз посмотрел четко в объектив, не смущаясь заглядывать мне в вырез, который как раз прикрывала камера. И теперь думай, то ли его модель камеры заинтересовала, то ли вырез, позволительный даже в школе, то ли не оставил равнодушным факт съемки.
– Могу я посмотреть? – вежливо спросили у меня, появляясь за моей спиной. Годы тренировок и трехлетнее обучение на вышке позволили сохранить мне хладнокровие, незаметно переключить дорожку и притворно отшатнуться от страшного любопытствующего, который без всяких оснований подходит к одиноким девушкам в космопорте. И где раньше были мои актерские навыки?!
– Простите? – с негодованием и толикой настороженности переспросила я, изучая блондина вблизи. У него были потрясающе красивые глаза, столь не похожие на глаза его брата. Брата?! Я с удивлением для самой себя отметила явное сходство во внешности новоприбывшего с уже известным мне ксиерцем и устало коснулась лба ладонью.
– Вы снимали, – утвердительно произнес он, требовательно протягивая руку. – Я бы хотел посмотреть, что вы успели заснять.
– Простите, если вы и попали в объектив, то можете не беспокоиться, я не выкладываю видео с людьми, которые этого не желают, – заверила я, отступая на шаг и выходя из укрытия колонны.
– Я бы хотел посмотреть, – мягко и одновременно требовательно улыбнулся, как могут только ксиерцы, незнакомец, не думая убирать протянутую ко мне руку.
– Но после этого вы вернете мне камеру и продолжите заниматься своими делами, – поставила я условие, внутренне радуясь, что данный конкретный индивид не обладает наглостью своего собрата, не дававшего и минуты на размышления, из-за чего я часто терялась при разговоре с ним.
– Идет, – кивнул мужчина.
Помедлив, я протянула ему камеру, подходя ближе и становясь рядом, чтобы иметь возможность видеть все, что он станет смотреть. Из-за моего маленького фокуса последней записью стояла вчерашняя прогулка с Косичкой. Обложкой же программа автоматически выбрала самый улыбчивый кадр. Стоит ли пояснять, что с экрана на нас смотрел ласково улыбавшийся ксиерец.
– Кики? – удивленно спросил мужчина, переводя взгляд с изображения на меня.
– Вы тоже его знаете, – констатировала я, хотя, как упоминалось ранее, не заметить сходство моего собеседника с давешним гадом было попросту невозможно. Разве что я потеряла линзы, а мое зрение ни разу не корректировалось.
– Более чем, – хмыкнул ксиерец. – Но откуда его знаете вы?
– Пришлось познакомиться, – со вздохом сказала я. – Вы закончили изучать мои кадры? Как видите, последним, что эта камера снимала, был вот этот мужчина. Он на вас, конечно, похож – сказывается расовая принадлежность – но это не вы. А потому, будьте любезны, верните мне аппаратуру? – и я просительно улыбнулась, добавив во взгляд робости и нерешительности.
– И не поделитесь обстоятельствами? – продолжил искушать меня собеседник, не торопясь возвращать камеру на родину. Мне оставалось только сжимать шлейку, на которой висело устройство.
– Я не вправе, – тяжело вздохнула я, понимая, что агрессия с ксиерцем не сработает.
– Почему же, – улыбнулся мой собеседник, пытаясь заглянуть мне в глаза. Ага, сейчас, плавали – знаем, чем игры в гляделки кончаются. – Это мой близкий друг, можно даже сказать брат, и я должен знать, вдруг он вас обидел невниманием.
– Он был очень добр, – продолжала я гнуть свою линию, поглядывая на часы. Еще двадцать минут до приезда Косички. Черт, у меня вся милота слетит раньше, как только собеседник начнет проявлять больше интереса.
– И все-таки? – не сдавался ксиерец, подтягивая камеру к самому своему подбородку. Мне пришлось выпустить шлейку из рук, чтобы не упасть на мужчину, который, судя по промелькнувшему недовольству, именно этого и ожидал.
– И все-таки, Майоран, я вынужден просить тебя отойти от этой девушки, – глухо произнес один появившийся весьма кстати риентанец. Не Косичка, тот предпочитал появления пусть и неожиданные, но во многом предсказуемо разрушительные.
