Хозяина она тоже больше не боится. С тех пор как Вася плотно завалил его камнями и вполне убедился сам, что он «убит в лучшем виде», образ этого человека с злодейской бородой куда-то совсем исчез и забылся…
А взрослые – сами по себе. И дела у них свои. Приедет Костя, наговорит что-то, а потом они сидят вот так, как сегодня за обедом… Конечно, Костя жених, а с женихами всегда морока, и конца ей, видно, нет. Одного Динка с Мышкой уже выгнали, так не успели оглянуться, как Малайка сделался женихом и увез Лину, а теперь Костя… Динка любит и Костю, и Малайку, но где-то глубоко в душе у нее затаилось чувство обиды против них, особенно после отъезда Лины. Вон как они делают нехорошо! Себе одному взял Малайка Лину, пустая стоит кухня, и не к кому прибежать Динке, некому пожалеть ее…
Девочка сидит в гамаке и, отягощенная арбузным соком, лениво решает вопрос, лечь ей спать или пойти к Никичу постругать что-нибудь, сделать себе тоненький острый ножичек. Давно уж не работает с ними Никич, изленился совсем, днем спит… И никто ничего не говорит ему. Правда, он давным-давно не берет в рот водки. Поэтому, может быть, и Катя с ним дружит, и Костя часто ходит к нему в палатку поболтать. Заважничал Никич. А сегодня и вовсе сидит целый день на террасе с Катей; уже давно и мама приехала, а он все сидит… Может быть, мама хочет одна побыть со своими детьми… может, она хочет почитать им книжку или поговорить о папе…
Динка вдруг чувствует непреодолимое желание уткнуться головой в колени матери, слушать ее голос, прижиматься лицом к ее нежным рукам.
«Пойду подговорю Мышку, и вместе скажем: «Посиди с нами на крылечке, мама!»
Но где Мышка? Куда она залезла со своей книгой? Читать сейчас уже поздно, сумерки окутывают сад, скоро в комнатах зажгутся лампы… Давно-давно мама не играла на пианино и дядя Лека не пел под ее аккомпанемент…
Динка потихоньку подходит к террасе, но на дорожке появляется Алина. Она в своей коричневой форме, только без передника и без белого воротничка, такая строгая и скучная, как учительница.
– Алиночка, давай попросим маму посидеть с нами на крылечке! – заискивающе говорит Динка.
Но в глазах Алины появляется искренний испуг.
– Ты с ума сошла! – восклицает она, и лицо ее делается еще строже.
– Почему я сошла с ума? Мы же сидели раньше… Сумасшедшие, что ли, были? – обиженно ворчит Динка. Но Алина, против обыкновения, не сердится.
– Диночка, – мягко говорит она, – лучше бы ты легла спать. Смотри, какие тучи на небе… Мышка уже пошла в свою комнату… Хочешь, я попрошу ее рассказать тебе на ночь сказку?
До ночи еще далеко, но с Динкой можно все сделать, если обращаются с ней по-хорошему. Она доверчиво берет за руку старшую сестру.
– Пойдем, если хочешь… Я лягу спать, а Мышка пусть рассказывает, – покорно говорит она.
Алина приводит ее в комнату. Мышка сидит на подоконнике и читает.
– Уже темно читать, – говорит Алина. – Уложи лучше Динку и расскажи ей сказку.
Мышка со вздохом прячет под подушку книгу. Алина уходит. Динка медленно раздевается, долго возится с лифчиком.
– Жил-был один царь… – присев в ногах ее постели, начинает Мышка.
– Подожди со своим царем, я еще ноги не вымыла! – сердито обрывает ее Динка. Мышка не Алина, на нее можно и поворчать.
– Жил-был один царь… – снова начинает Мышка, видя, что сестренка уже вытерла ноги полотенцем и залезает в кровать.
– «Царь, царь»! Говори про что-нибудь другое… Укладывают спать, когда еще не стемнело даже! – сварливо выговаривает Динка, подкидывая ногами одеяло.
– Ну жила-была одна бедная женщина… – покорно меняет сказку Мышка.
Но в комнате мамы слышен голос Никича.
– Ну, я ухожу на свое место… – говорит он.
– Да, идите, Никич. Посмотрите, как там Волга… Что-то очень стало душно. Не было бы грозы… – беспокоится мама.
– Похоже на это… Но, может, к ночи подымется ветерок, а то большая туча идет… Но это все дело второстепенное. Я пошел, – говорит Никич.
– Возьмите плащ! – напоминает ему Марина. «Куда это он?» – удивляется Динка и лезет на подоконник посмотреть на тучу.
– Закрой окно! Катя не велела открывать, – говорит Мышка. Но Динка высовывается в окно.
– Никакой грозы нет. Только небо черное. Я люблю грозу! – говорит она, спрыгивая на кровать и закрывая окно. – Ну, говори твою сказку! – свертываясь уютным клубочком, смягчается она.
Мышка начинает длинную историю одной женщины, которая очень хотела иметь детей. И вот родилась у нее девочка. У самой бедной женщины самая красивая девочка во всем королевстве! Беленькая, как снежок, румяненькая, как яблочко, и стройная, как березка…
– А какая еще? – косит из-под одеяла одним глазом Динка. – Может, дура? Говори про нее все!
– Ну, почему дура? – обижается грубо прерванная в своем сказочном красноречии Мышка. – Умница-разумница! За что ни возьмется, все у нее спорится…
Динка больше не перебивает… Тихий голос Мышки клонит ее ко сну, но, засыпая, она слышит за стеной такой же тихий голос мамы:
– Уже десять минут девятого…
– «Ах, – сказала бедная женщина, – я не отдам свою дочь во дворец, деньги не приносят счастья!» Но король рассердился… – мерным голосом продолжает Мышка.
– Ужасно шумит Волга… – глухо доносится из-за двери голос Кати…
Голос сказки, чередуясь с суровым голосом жизни, тихо укачивает Динку, а заодно и усыпляет сказочницу Мышку.
– Уложи детей, – говорит Катя.
Но Динка уже крепко спит. Мама раздевает сонную Мышку и укладывает ее в постель, проверяет, плотно ли закрыто окно. В комнате у Алины темно.
– Дети спят, – говорит Марина, входя в свою комнату. Но Алина не спит. Маленькой, неприметной тенью скользит она вдоль забора, обходит каждый куст, каждое дерево. Притаившись у калитки, смотрит на дорогу. В душном предгрозовом воздухе не колышется ни один лист, не шевельнется ни одна ветка, притихли птицы.
Глава 56
Серая тень
Душный вечер сменяется прохладной свежей ночью, грозовое затишье прерывается глухими далекими раскатами грома, острые и блестящие, как длинные иголки, молнии прорезают темное небо… Глаза Алины, постепенно привыкшие к темноте, видят каждую покачнувшуюся ветку, вспорхнувшую из кустов птицу… Страх уже давно превратил в ледяной комочек ее сердце. Алине чудится, что за каждым ее движением следят страшные пустые глаза чужого человека, холодное прикосновение веток кажется ей прикосновением длинных паучьих рук…
Но Алина не уходит со своего поста, тревога и ответственность за что-то большое, свершающееся в эту ночь, побеждают в ней страх, и только изредка она останавливается перевести дыхание и, беспомощно оглянувшись на огонек в комнате матери, снова продолжает свой обход… На террасе тихо, без скрипа отворяется дверь, и Катя, прижавшись к перилам, смотрит в сад… Потом так же тихо уходит в комнату и, прикрутив фитиль лампы, оставляет слабый ночник… Сад погружается в полную тьму. А через несколько минут на террасе появляется Марина и также, постояв около перил, уходит…
