Сколько мы шли, я не знаю, но, когда стало уже смеркаться, Жужа, предварительно переговорив с Купавой, привела нас к руинам какого-то дома у подножия холма, на котором стоял замок.
Какая-то живность, громко хлопая большущими перепончатыми крыльями, взвилась из замшелых развалин, а шишенка облегченно вздохнула и заявила:
– Вс-се, прийти. Дальше людь с-сам. Мне надо идти – говорить старшим, что урок выполнить…
– Так тебе это старшие поручили? – возмутилась Купава, зло сбрасывая с себя пласты тины. – Вот же кикимора болотная! Я тебе…
Жужа показала инокине язык и весело прошепелявила:
– Жадный людь, жадный! Бе-бе-бе…
– Ладно, не обижайся, – успокоил я шишенку. – Как бы лошадок наших обезопасить?
– Блестящее давай! – мгновенно заявила Жужа.
– Держи. – Я выгреб последние мелкие монетки.
Наша нечаянная знакомая быстро надергала водорослей, сплела из них венки и надела на шеи лошадям.
– Вот, пока не з-засохнет – не т-тронут. П-потом, конеш-шно, с-схарчат…
– Спасибо тебе, Жужа! – от души поблагодарил я ее.
– Спас-с-сибо… – медленно повторила шишенка слово. – Чудной людь, но добрый. Приходи ко мне еще…
После чего приветливо махнула нам рукой и исчезла в сумерках.
Глава 34
«…и привели Старшие сей Мир в равновесие, и дали своим народам оный, с сего момента рекомый Упорядоченным, на проживание и радение. Сей факт непреложен, однако ж с великой печалью хочу засвидетельствовать, что в святых писаниях и иных инкунабулах почти совсем не упоминается о прежних жителях сих благодатных земель, рекомых друманами, також друмами, альбо прежними, свидетельства существования коих в разнообразных артефактах мы находим до сих пор. Однако ж, как ревностный последователь нашей святой церкви, признаю злую демоническую сущность и нелюдскую породу так называемых прежних и горячо одобряю полный запрет на археологические изыскания и прочую деятельность, с ними связанную, ибо воистину: «Многия знания – многия печали»…»
(Преподобный Эдельберт Великоградский.
«Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)
Серединные земли. Дромадарские топи.
06 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер. Полночь
– Почему шишуны нам помогли?
Купава неопределенно пожала плечами и достала из сумы небольшую скляницу.
– Держи. Намажь на лицо и другие открытые части тела. Можешь и на доспех плеснуть малую толику. Отпугнет на время нечисть и скроет наш запах.
Я капнул бесцветной жидкости на руку. Пахнет мерзостно. Ну что же, отпугнет так отпугнет. Я и в дерьме ради такого дела обваляюсь… Хотя нет, это все же слишком. Вот зараза, щиплет маленько…
– Я первая пойду, ты за мной, – продолжила инокиня. – Я дорогу знаю. И не спорь.
– С чего взяла, что я собираюсь? – Я подумал и оставил лук в саадаке при седле. Ни к чему он в подземелье. Да еще такому стрелку, как я. Стоп, надо все же его снять, да припрятать вместе со стрелами. На жизнь лошадок я и ломаного медяка не поставлю, схарчат животин вместе с оружием. Жалко будет, если пропадет, все же подарок богини. А вот щит – с собой. И шлем…
– На всякий случай предупреждаю, – ответила Купава и пристально на меня посмотрела. – А ты все же другой. Не такой, как все остальные.
– Ты уже говорила, и в очередной раз ошибаешься. – Я слегка подпрыгнул, покрутил плечами, присел и остался доволен подгонкой снаряжения. Так, теперь баклагу с водой и немного еды: мало ли… неизвестно, сколько под землей проторчим. – Все? Готова?
– Глоток. Один, не больше… – Девушка с улыбкой показала мне очередной флакон. – Видеть лучше в темноте будешь. Хорошо видеть – факелы и светляки не понадобятся.
– Отравишь ты меня когда-нибудь… – Я вернул ей улыбку.
В Топях злость и ненависть просто витали в воздухе, подобно капелькам тумана, и невольно хотелось немного отогнать их холодные липкие щупальца. Хотя бы улыбкой.
– Пока незачем. – Купава, подавая пример, отхлебнула из скляницы и сунула мне ее в руку. – Пей давай. Видишь – я первая попробовала.
– Угу… – Вкус эликсира оказался еще хуже, чем запах предыдущего, но – чудо! – сумерки вдруг отступили, а окружающие нас развалины обрели ясные очертания, одновременно окрасившись в зеленоватый цвет.
– Храни нас Властительницы! – Купава истово осенила себя знаком Старших, обнажила саблю и первой ступила в провал.
– Хотелось бы… – буркнул я ей в спину и шагнул следом.
Некая торжественность момента невольно смазалась – сразу пришлось согнуться в три погибели, а потом и вовсе стать на четвереньки. Древний ход за прошедшие столетия успел частью осыпаться и забиться всякой дрянью и мусором. Ползти пришлось около часа, но вскоре впереди раздался отчаянный протестующий писк, зашебуршали лапками мелкие мохнатые создания, разбегаясь по сторонам, нора неожиданно расширилась и привела нас в довольно большой зал со сводчатым потолком, подпираемым рядами толстых колонн. Весь пол был усеян толстым слоем покрытых плесенью мелких косточек и россыпями святящихся грибов, а по периметру стен, за некогда мощными, а теперь источенными ржавчиной решетками, неизвестные строители разместили множество тесных каморок. Понятно, тут не перепутаешь: ну как же без темницы… Правда, почему-то далековато ее разместили – до замка еще с полторы версты добираться. Впрочем, больше меня беспокоит, что дальнейшего хода не наблюдается. Тупик, однако. Ну и куда дальше?
Инокиня, сверившись с клочком бумаги, уверенно направилась к противоположной от входа стене и стала ощупывать руками замшелые каменные блоки.
– Я сейчас, а ты прикрой, – бросила она мне, нажимая поочередно на выступы. – Тут сложные запоры…
– Угу… – Я отвернулся и стал следить за входом.
В левом углу расположилось явно чье-то гнездо, из-под гнили выглядывает пара внушительных кожистых яиц. Их родители вполне могут заявиться в самое неподходящее время.
Вдруг за спиной раздался отчаянный скрежет, и одновременно кто-то внушительно рыкнул в туннеле, через который мы попали в темницу. Я оглянулся и увидел, что один из каменных блоков отошел в сторону, и в стене образовалась узкая щель, из которой сквозняк сразу потянул облачка пыли.
– Застряла, зараза!.. – Купава в отчаянии стукнула кулаком о выступ на стене.
В туннеле опять рыкнули, уже громче, потом раздался топот, и в темницу просунулась вытянутая пупырчатая башка, увенчанная парой внушительных рогов между носовыми отверстиями. Носопыр? Ну да, здоровенный приземистый ящер, около трех метров в длину, весь покрытый ядовитыми шипами. Хренов Эдельберт в своей книженции иронично рекомендовал как противоядие к его яду… мочу девственниц. Твою же кикимору!
