— Кто знает… Медики говорят, что жажда мести может превратиться в манию. А если и в самом деле убийца — Юхим? Двоих он уже зарезал, кто теперь на очереди?
— То есть?.. — Шалыгин слегка растерялся. — Теперь у нас вообще-то осталось только две актрисы — Гликерия Борович и Анастасия Криничная. Правда, есть еще несколько молодых селянок и казачек, которые хорошо поют и танцуют. Для них даже пошили наряды на случай, если гетман захочет народных песен и танцев. Но я думаю, что эти девушки не в счет, они ведь совсем не актрисы.
— Выходит, черноглазая дикарка тоже в опасности? — пробормотал Денис так тихо, что собеседник его не услышал, а потом добавил уже погромче: — Прежде всего надо отыскать Юхима.
— Уже пытались, не нашли, — угрюмо заметил Шалыгин. — И не верю я, что это он. И не мое дело его искать. И времени у меня нет, понимаешь?.. — Служитель Мельпомены снова схватился за голову, машинально стянул парик и вытер им свой вспотевший лоб. — Убиты две актрисы, занятые во французской комедии, а мне их некем заменить!.. Я не успею найти других, и Теплое мне голову снимет!.. И перед гетманом опозорюсь!..
— Вот оно — себялюбие людское, — скептически заметил Томский. — Вопрос стоит о жизни и смерти, а ты думаешь только об успехе своей постановки.
— Ох, не трави мне душу, Денис, — горестно отмахнулся Иван Леонтьевич. — Я, конечно, жалею бедных девушек, но и о своем деле не могу не думать. Первый раз в жизни я занимаюсь тем, что люблю. И мне доверили ставить спектакли не на каких-нибудь деревенских подмостках, а в гетманском театре! Мне, простолюдину!..
— Но гетман — сам простолюдин, — заметил Томский.
— Был когда-то, а теперь он виднейший человек в государстве. И все опять же благодаря искусству. Если бы его старший браг не обладал музыкальными талантами и не очаровал своим пением Елизавету Петровну, то так бы братья и остались простыми казаками Розумами, сыновьями вдовы Розумихи. Вот великая сила искусства! Она может поднять человека от земли до небес! Когда мы творим — мы покидаем этот унылый мир и создаем свой собственный, который Бог вложил в нашу душу!
— Браво, браво, — усмехнулся Денис. — Блестящая речь во славу обитателей Парнаса. Однако же, как говаривал мудрый царь, вернемся к нашим баранам. Итак, я вижу перед тобой две задачи: найти убийцу и спасти театральную постановку. Первую задачу ты сам не решишь, а вторая тебе по силам. Ты собирался поставить две или три сцены из «Укрощения строптивой», так? Ну а теперь, когда у тебя нет актрис на французскую комедию, поставь Шекспирову более широко, чтобы она заполнила все отведенное время. Я думаю, что зрители и сам гетман не будут на тебя в обиде. Тем более что эта ваша… Анастасия играет весьма недурно.
— Пожалуй, так и сделаю, — сказал Шалыгин после короткого раздумья. — Вот только с Яковом придется крепко поработать.
— Главное, помни: пока не найдут убийцу, ты не можешь быть спокоен за других актрис. Их надо хотя бы охранять.
— Да, но что я могу? — развел руками Иван Леонтьевич. — Пусть этим займется пан судья. К тому же сей господин Казанова влюблен в панну Криничную.
— И пользуется взаимностью? — небрежно поинтересовался Томский.
— Не больше, чем другие. Барышне с таким характером, по-моему, вообще грозит участь старой девы. А в довершение к дерзкому норову родители еще дали ей образование, словно какой-нибудь герцогине Мальборо. Зачем девушке из Криничек читать французские газеты, скажи на милость? Чтобы повергать здешних казаков и мещан в состояние легкого столбняка? Нет, друг мой, образование без возможностей заставляет страдать даже мужчину, — тут Шалыгин вздохнул, — а уж для девушки это — беда и больше ничего.
Томский слегка улыбнулся и после паузы спросил:
— А ты всерьез считаешь, что этот влюбленный судья сможет кого-то защитить от убийцы? По-моему, он для такого дела слишком глуп. У него на лице написано, что он соображает не лучше барана. Мне кажется, мы должны ему помочь, если хотим, чтобы в твоей труппе не появились новые трупы… прости за мрачный каламбур. Но надо как-то действовать.
— Спасибо, что принимаешь участие в моих бедах, Денис, — с чувством сказал Иван Леонтьевич. — Я знаю, у тебя всегда был талант решать всякие запутанные задачи. Может, ты уже и сейчас о чем-то догадался?
— Так быстро? — Денис покачал головой. — Нет, пока нет. Тем более что в подозреваемых — один лишь Юхим.
— А еще тот парень, к которому Раина шла на свидание, — раздался звонкий голос Насти.
Девушка стояла в проеме открытой двери, и лучи уже склонившегося к западу солнца подсвечивали радужным ореолом ее стройную фигурку, играли золотыми искрами на извивах темных волос, которые в этот раз не были обсыпаны пудрой. Настя услышала последние реплики Шалыгина и Томского и почти обрадовалась, что есть еще люди, кроме нее, готовые заняться поисками истины. Томский посмотрел на девушку с интересом, а Шалыгин — с легкой досадой, да при этом не удержался от замечания:
— Вам, барышня, лучше не вмешиваться в поиски злодея, это не по женской части. Ваше дело — молиться за души невинно убиенных девиц.
Настя покраснела от обиды и хотела уже что-нибудь ответить, но тут за нее неожиданно вступился Томский:
— Отчего же такое недоверие к женскому уму, Иван Леонтьевич? Мадемуазель сейчас высказала очень здравую мысль. Действительно, таинственный ухажер мог оказаться преступником. Кстати, его кто-нибудь видел, кроме Раины?
— Увы, никто, — вздохнула Настя, избегая встречаться глазами с Денисом, но при этом чувствуя на себе его взгляд. — Мы знаем о нем только из рассказа Раины.
— А она называла его имя или какие-нибудь приметы?
— Нет, не называла ни имени, ни прозвища, только говорила, что он молодой, стройный, чернявый и с маленькими усиками. А больше ничего.
— Ну, это уже кое-что. — Томский переглянулся с Шалыгиным. — Ты такого не знаешь? Это не мог быть переодетый Юхим?
— Что вы! — засмеялась Настя. — Юхим — здоровый детина с рябоватым лицом и длинными седыми усами. Да и лег ему не меньше сорока, уж никак себя за молодого парня он не выдаст.
— По тем приметам, что называла Раина, мы вряд ли кого-то найдем, — заметил Шалыгин. — Мало ли стройных, чернявых, с усами? Мы же не можем проверить весь город с окрестностями. А этот парень, скорее всего, был приезжим, потому что местных Раина почти всех знала и могла бы назвать по фамилии. Так что, барышня, мы везде заходим в тупик.
Но Настя не сдавалась:
— Есть еще одна зацепка! После того как погибла Раина, возле озера были замечены две женские фигуры в белом. А что, если такова хитрость убийцы — все свалить на озерную ведьму? Простые люди верят во всякие легенды, но ведь эти поверья надо подпитывать, вот убийца и изображает призрака. Тогда в ближайшие дни возле озера будет уже не две, а три фигуры в белом.
— Да стоит ли верить россказням какого-то пьяного мужика? — отмахнулся Шалыгин. — Мало ли что ему померещилось. Может, в лунном свете он принял дерево за призрак.
