– А телевидение? – подал голос Бабкин.
– Всех можно купить с потрохами. А если чуток набросишь сверху, потрохи для тебя вырежут и отдельно упакуют.
– Но почему нужно было вытеснить именно Гагарину?
– Типаж у них один, – пояснила Кармелита. – Огневушки-поскакушки: мелкие, грудастые, глазастые. Только Леська искренняя, хоть и дурища, а Анчарова двуличная сука. В лицо тебе скалится, а стоит отвернуться, у нее с клыков капает слюна. Бешеная она. И злобная, как оса. Папаша ее с детства баловал, ни в чем девочка отказа не знала. Для нее Гагарина – не человек, а товар на полке в супермаркете.
Кармелита поджала губы, вытянула палец, указывая на воображаемую полку, и металлическим голосом завила:
– Хочу себе ее жизнь! Такую же славу, таких же поклонников и мужа такого же, только брюнета.
На несколько секунд перед Илюшиным и Сергеем материализовалась красивая девушка с холодным взглядом и привычкой всегда брать свое. Люди, за желания которых расплачивается кто-то другой, быстро входят во вкус.
Сергей в очередной раз поразился, до чего Кармелита артистична. Перевоплощение было полным и молниеносным.
– Истеричная бездушная дрянь, – своим собственным низким голосом сказала Кармелита. Тряхнула волосами, и Анна Анчарова растворилась бесследно. – Из тех, что щипцами жгут горничной лицо, как у Булгакова. Это про подобных ей простодушные люди удивляются, как таких земля носит. Витька эту змею не сразу раскусил, а когда понял, к чему все идет, уже поздно было.
– Деньги у ее отца взял? – догадался Макар.
– И потратил, – подтвердила Кармелита. – Да и дело не только в деньгах. Есть такая поговорка: когда танцуешь с дьяволом, пляши до конца песенки. Остановишься – сожрут. Витька подписал контакт с Анчаровым кровушкой своей, и пути обратно ему не было.
Сергей вспомнил, с чего Кармелита начала свой рассказ.
– Так они с Гагариной друзья?
Женщина усмехнулась. Бабкину показалось, что в глазах промелькнула затаенная зависть.
– Чем ты меня слушаешь, олух? Я с этого и начала. Витька у нас существо трепетное, совестливое. Когда узнал, что Гагарина докатилась до того, чтобы торговать картошкой в ларьке, кинулся ей помогать. Стыдно ему стало, ишь! – Кармелита озадаченно покачала головой. – Я так считаю, каждый сам творец собственного счастья, верно?
Ни Илюшин, ни Бабкин не ответили.
– К тому времени Леська уже вышла замуж за Руденю, – продолжала женщина. – И все у нее стало потихоньку налаживаться. Но песен-то как не было, так и нет! И тут является Витька и предлагает Гагариной царский подарок. Двадцать композиций! Сам нашел какого-то автора, и приличного, между прочим, заказал, оплатил. Ну, песенки-то полный шлак, но мотивчики привязчивые, слова запоминающиеся, пурум-бурум, турум-пам-пам! У Гагариной и таких не было. Арендовал ей студию звукозаписи, подрядил музыкантов из знакомых, и сварганили они полноценный альбом. Наш Витенька помог вернуть честь и достоинство униженной деве. Без него Гагарину потрепали бы и забыли через пару недель. Выплюнули, как потерявшую вкус жвачку. Уж я-то знаю, как это бывает.
Кармелита беззастенчиво залезла в собственное декольте, пошарила там и вытащила пачку тонких дамских сигарет. Бабкин уже настолько привык к ее фокусам, что даже глазом не моргнул. Нравится человеку носить сигареты в бюстгальтере – его право. Он не удивился бы, даже если б ведьма выудила кролика в шляпе.
Ароматный дым растекся по комнате. А Кармелита продолжала рассказывать.
Когда Бантышев понял, с кем связался, задний ход давать было поздно. Как объяснить папе Анчарову, что Виктор отказывается продвигать его наследницу? Виктор боялся угольного магната до дрожи, и небезосновательно. С Анчарова сталось бы закопать Бантышева в каком-нибудь из своих карьеров. А погребальную песню над могилой исполнила бы Анна.
Виктор мог бы выполнить свою часть сделки, закрыв глаза на то, какое чудище выпускает порезвиться на поляне. Но к этому моменту они с Олесей крепко сдружились. В доме Рудени и Гагариной его принимали как родного. Хлебосольная Олесина мать кормила Бантышева борщами и галушками, ахала, слушая его рассказы, и обнимала на прощание.
Виктор не мог подставить единственного близкого человека под удар.
– …и он слил Анчарову, – сказала Кармелита.
Оценила молчаливые вопросы на лицах сыщиков и вздохнула.
– Клип записали. Даже два, кажется. Однако на том все и закончилось. Витька перекрыл этой борзой козе Аннушке все ходы и выходы. Он-то в нашем бизнесе сто тысяч лет. Если ты способен лепить звезд из грязи, умеешь и топить их в болоте. Для всех Витенька изображал видимость бурной деятельности. А сам втихую договаривался, чтобы Анчарову никуда не пускали. Бантышев вхож повсюду. Если он попросит редактора «Наших голосов» исключить девочку из списка участников передачи, тот будет рад оказать эту небольшую услугу.
– Как же он объяснил неудачу проекта самому Анчарову? – спросил Макар.
– Милый мой, слава – она стерва капризная, еще своенравнее сестры фортуны. Не знаю, что Бантышев наплел Кузбассу. Но догадаться могу. Витька развел руками: мол, сделал все от меня зависящее, но девочка ваша не понравилась зрителю. Зритель, сволочь привередливая, не оценил ее вокала, красоты и харизмы. Извините-простите, я свою часть сделки выполнил, и не моя вина, что новая звезда не зажглась.
Кармелита глубоко затянулась.
– На том и закончилась карьера Анечки Анчаровой. Шепотки, конечно, ползли, но тихие-тихие. Я-то думала, Бантышев всем слухам прикрутил фитиль. Выходит, что не всем. Если Джоник, проныра, сумел вытащить эту историю на свет божий…
Кармелита не закончила, но сыщикам и так было ясно, что к чему.
«… он был смертельно опасен для Бантышева».
3
Чтобы вернуть Виктору айфон, по карнизам больше карабкаться не пришлось. Ася поступила куда проще: вышла из своей комнаты, прошла, не таясь, по коридору, и поцарапалась в дверь бантышевской темницы. Хотя какая это темница, если никого не заперли. Профанация одна.
Виктор распахнул почти сразу. Как будто ждал ее.
Или кого-то другого.
Несколько секунд он стоял в явном затруднении, словно пытался припомнить ее имя.
– Ася, – помогла Катунцева.
Бантышев засмеялся.
– Я старый склеротик, Асенька, но не настолько. Заходите, прошу вас.
Внутри пахло сладкими, как ваниль, духами и чем-то неуловимо синтетическим. Точно такой же слабый аромат витал в комнате самой Аси.
– Кеша изводит комаров, – объяснил Бантышев, заметив, что она принюхивается. – У Богданчика аллергия на укусы. Вот и разбрызгивают в комнатах какую-то химию.
«У Богданчика», – отметила Ася. Все собравшиеся называют друг друга уменьшительно-ласкательными именами. Есть в этой умильности оттенок высокомерия и одновременно заигрывания.
