– Я знаю, знаю, - ответила Нина плача.
– Ты рисковала жизнью. И я. И Рокси тоже. Из-за этого карконианского родственничка, проклятого призрака, сгоревшего в пламени Двери Каоса, ты хочешь пустить все на ветер? Ты понимаешь, что ты делаешь? - Раздраженный дальше некуда, Ческо вскочил на коня.
– Нет! Не уходи! - взмолилась Нина. Слезы ручьями потекли по ее щекам. Еще не отошедшая от пережитого, подавленная чувством вины, она наклонилась, чтобы поднять с земли свой Талдом. Едва золотой жезл лег в ее ладонь, все тело девочки завибрировало, а нервы и мышцы натянулись как скрипичные струны. В ушах зазвучали слова, написанные дедом Мишей. Шевеля губами, она шепотом повторила их:
– Это вызов! Ты должна понять для себя, чего ты хочешь на самом деле. У любви, как я тебе неоднократно объяснял, множество оттенков. Она учит отдавать предпочтение жизнерадостным краскам и не поддаваться обаянию фальшивых радуг только потому, что при виде их сильнее бьется сердце и пламенеют щеки. Настоящая любовь не нуждается в завоеваниях, она сама есть завоевание жизни. Прислушивайся к своей душе и следуй за интуицией. Используй силу Алхимии Света, и все у тебя получится, как должно, как всегда было и всегда будет.
Она прекратила плакать и, повернувшись к Ческо, громко сказала:
– Согласна, я дура. Ливио удалось заморочить мне голову. Сожалею, что я не успела оттолкнуть его. Но я не заслуживаю такого твоего ко мне отношения. Ливио использовал Голос Убеждения и технику Обольщения. Видимо, я недостаточно умела, чтобы достойно противостоять этим магиям. Но в одном я уверена: я люблю тебя, хотя не знаю, как тебе это доказать.
Твердо и прямо ей удалось высказать Ческо все, что терзало ее душу.
Ческо, сидя в седле, с изумлением посмотрел на моментально преобразившуюся девочку.
– Я вижу, что ты окончательно пришли в себя и восстановила силы. Это хорошо. Только не проси меня делать вид, что ничего не случилось. Ты поступила некрасиво и этим растоптала мое чувство.
– Да, я виновата! Но ты забыл фразу, написанную черным пухом в воздухе Секретузии. - Нину прямо-таки взбесило упрямство Ческо. Еле сдерживая себя, она попыталась вразумить его. Мудрые советы деда и алхимические указания, явившиеся им в Секретузии, были важными и беспрекословными.
– Фразу? Да, я ее помню. В ней говорилось, что вера не теряется, что уныние разрушает чувства и изумление обманывает глаза. - Мальчик помрачнел, до него стал доходить смысл этих слов. Он почувствовал, как внутри его все сжалось, и покраснел.
– Вот именно! Уныние разрушает чувства! А ты помнишь, чем фраза заканчивалась? Утверждением, что горизонт вновь станет чистым, только если желание будет искренним! Понимаешь? Мы так много значим друг для друга! Мы желаем быть вместе! Мы - алхимики Света и не должны позволить Злу разделить нас! - Взволнованная Нина смотрела в его глаза, ища в них хотя бы намек на прощение.
Ческо в отчаянии схватился обеими руками миг голову.
– Надежда и Истина... И эти слова мы тоже прочли в Секретузии. Значит ли это, что я должен смириться со злом, которое ты мне причинила? Не слишком ли много от меня требуете ты и Алхимия Света! - Растерянный, он не смог найти других слов.
Мальчик сунул руку в карман и сжал Кольцо Вечной Любви. Он уже не был уверен, что может подарить его ей.
– Мы не должны потерять нашу любовь. - Нина подошла ближе. - Это самый серьезный вызов для нас. Не победит ли Тьма наши чувства, не останемся ли мы несчастными на всю жизнь и не... - завершить фразу Нине не дала трещина, которая внезапно пробежала у самых ее ног от постамента шестой колонны, и пол храма задрожал.
Тревожно заржав, конь взвился на дыбы. С потолка Парфенона посыпались мусор и обломки камней.
– Это землетрясение! - вскричала девочка Шестой Луны.
Трещина у ее ног угрожающе быстро расширялась. Нина перепрыгнула через нее и бросилась к Тибериозо.
– На коня, быстро! - Ческо протянул ей руку.
Ухватившись за нее, Нина прыгнула и уселась позади мальчика, крепко обняла его, не выпуская из руки Талдом.
– Вперед, Тибериозо, скачем отсюда! - дернув поводья, закричал Ческо во весь голос.
Величественные колонны храма Афины уже шатались, когда Тибериозо одним гигантским прыжком вынес из него двух влюбленных и стрелой взлетел над облаками пыли и грудами тысячелетних развалин. Магические способности коня-призрака позволяли ему нестись в воздухе, отталкиваясь копытами от потоков ветра, свистевшего в ушах ребят.
Картина, открывающаяся сверху, была ужасна: ценнейшие исторические строения афинских акрополей рассыпались словно песчаные замки. Под ударами землетрясения мраморные скульптуры и колонны превращались в обломки.
Вдруг из глаз волшебного коня вырвались два луча и вонзились в нетронутое землетрясением здание, указывая путь к спасению. Тибериозо, ритмично помахивая хвостом, сделал вираж и мягко спланировал к портику уцелевшего здания. Коснувшись позолоченными копытами пола, конь громко заржал. Исходящие из его глаз лучи осветили ряд необычных колонн, поддерживающих крышу портика: это были шесть статуй высотой около двух метров, изображавших женщин в прекрасно изваянных одеждах. Пространства между статуями было достаточно, чтобы пройти внутрь здания.
Пол под ногами путников вздрогнул, раздался жуткий раскат грома, словно предвещая чье-то появление. Чье?
Нина, сжимая в руке Талдом, первой спрыгнула с коня, за ней последовал Ческо.
– Сейчас здесь все обвалится! Моя звезда стала еще чернее! — воскликнула Нина, бросая взгляд на ладонь правой руки.
– Неужели Каркон спасся и это землетрясение дело его рук? - подумал вслух Ческо, оглядываясь кругом.
Тибериозо, протиснувшись между двумя статуями, остановился в центре портика и тряхнул гривой. Глаза его погасли, их магический эффект пропал.
Ребята подошли к коню, встали рядом и, взявшись за руки, с тревогой осмотрелись по сторонам. На одном из барельефов, украшавших потолок, читалась искусно высеченная надпись:
Ческо, не отводя глаз от надписи, повторил вслух:
– Эрехтейон!.. Мы попали в Эрехтейон! Храм в честь Посейдона - бога морей и землетрясений. Это его древние греки называли «тот, кто сотрясает».
– Все правильно! А статуи изображают кариатид. Но я не понимаю, как так случилось, что все вокруг развалилось и лишь этот храм не затронуло, - удивилась Нина, внимательно разглядывая помещение, выложенное из огромных, искусно вытесанных каменных блоков. На одной стене, из стыка между двумя блоками, свисала позвякивающая от сотрясений толстая ржавая цепь. Еще одна деталь привлекла внимание девочки: решетка из серебряных прутьев, шириной метр на метр, которая находилась рядом с постаментом шестой кариатиды.
