– Ну точно «Изумрудный город»…
Сергею предстояло подняться еще на пять-шесть метров до точки, которую он определил себе как конечный пункт своего восхождения. Бойченко потянулся рукой к новой перекладине и в этот момент подумал, что штука, которую он изначально принял за торчащий из стенки трубы кирпич, вовсе не похожа на кирпич. Она похожа на… Окончательно убедиться в своей догадке он не успел. Рука в перчатке уже схватилась за поручень, и Бойченко не почувствовал, как его ладонь натянула тонкую, почти невидимую нитку, идущую к странному «кирпичу». В тот же миг в ухо Бойченко выстрелил танк. Сергей понимал, что на высоте двадцати метров, в старой фабричной трубе не может быть спрятан танк, но эффект был именно такой. Бойченко мгновенно оглох и ослеп.
Яркая вспышка, будто тысяча фотоаппаратов мгновенно сфотографировала его, высветила его буквально насквозь не хуже рентгеновского аппарата. Матрица «ночника» была безвозвратно сожжена. В голове оглушительно гудел реактивный двигатель, в глазах плавали шаровые молнии. Сергею хватило реакции и инстинкта не отпустить поручни и удержаться, хотя желание заткнуть уши и закрыть ладонями глаза было невероятным. В голове еще гудело, зрение не восстановилось окончательно, но мысли, словно истерически галдящие чайки, сорванные со своих мест полуденным выстрелом с бастиона Петропавловки, довольно быстро вернулись на свои места. Что произошло? Я дернул светошумовую гранату. Хорошо, что не осколочную… Что это значит? Это значит, что я полный дебил, осел, слабоумный идиот, долбаный Джеймс Бонд! Это значит, что в бункере сидят американцы. Это значит, что я обнаружен и у меня практически нет шансов. Сколько времени у меня есть, чтобы вслепую и вглухую спуститься с трубы? Минут пять от силы. Придурок, не на то, чтобы спуститься, а до того момента, как солдаты будут внизу… Попытаться стоит, но… До машины он доберется, но что потом? У него – дипломатическая неприкосновенность. Машина консульская, значит, обладает экстерриториальностью… Реальность, вдребезги разбитая взрывом светошумовой гранаты на мелкие осколки, стала все быстрее и увереннее складываться во что-то осмысленное. Кусочки ее, как паззлы мозаики, стали прилипать друг к другу, воссоздавая привычный мир. Сорвав с головы уже ненужный прибор ночного видения, Сергей стал спускаться. Внизу его ждал маленький кусочек России – салон консульского автомобиля. Если он успеет добраться до него быстрее, чем его возьмут, шансы не потеряны…
Багдад. 22 июня 2006 года. 4 часа 20 минут утра
Где-то справа, метрах в двухстах, сверкнула яркая вспышка, на мгновение осветившая пространство, и одновременно с ней в небо взвились три красные ракеты. Через пару секнуд до «Хаммера» долетел глухой, но отчетливый хлопок.
– Е-мое! – подскочил на своем месте Павел и схватил камеру. Сигнальные ракеты стали медленно опускаться вниз, рассеивая вокруг себя семена искр и клубы красноватого дыма.
– У нас сработка! – Родион быстро заговорил в микрофон:
– Дельта-42, наблюдаю сработку на трубе. Повторяю: наблюдаю сработку на трубе. Предполагаю наблюдателя.
За спиной Реяс резко повернул турель и лязгнул затвором пулемета.
– К стрельбе готов!
Ствол пятидесятого калибра был готов высказаться по проблеме.
– Что это было? Обстрел?
– Нет, – Родион не отводил взгляда от трубы, видимой в отсветах сигнальных ракет, – у нас там светошумовая граната стояла и сигналка. Кто-то забрался и дернул… Мы доложились. Ждем приказов.
Радиоэфир наполнился голосами.
– А это кто говорит?
– Пулеметчики с крыши бункера. У нас три пулемета на крыше.
Опускающиеся ракеты постепенно тускнели, выбрасывая последние снопы искр. Две уже полностью погасли, но последняя продолжала чадить. Легкий порыв ветра бросил ее влево – и она ударилась о стенку трубы, разлетевшись на сноп мелких искр, в последний раз на короткое мгновение осветив покатый кирпичный бок. На какое-то мгновение Павлу показалось, что он увидел темную человеческую фигурку, прицепившуюся к стенке. Но светлячки искр уже погасли и труба окончательно погрузилась в темноту.
– И кто это мог быть?
– Может быть, кто-то забрался на трубу, чтобы поглазеть на нас… И это не самый плохой вариант… Может быть…
Рация не дала договорить. Родион выслушал приказ командира и завел двигатель.
– Поедем туда?
– Нет, мы выпускаем группу быстрого реагирования.
Броневик рыкнул дизелем и сдал назад. Тотчас мимо него, пробивая темноту светом фар, быстро проехали два «Хаммера», подняв облако песочного тумана.
– А если взять и… – Павел показал пальцем за спину, на Реяса.
Родион понял намек брата и криво ухмыльнулся.
– И так тоже можно, но… нельзя. А вдруг там какой пацан местный, решил разнообразить свой досуг…
– А, ну сейчас он там веселится, наверное… Я знаю, что такое светошумовая граната. Да он же, наверное, свалился вниз!
– Ребенок туда не заберется. А взрослый залезет только с одной целью. С какой именно – выяснят парни из группы быстрого реагирования. Свалился он или жив-здоров, нам скажут, кто этот Али-Баба…
– Почему Али-Баба?
– Если я назову иракца Али-Бабой, то сильно его… э-э-э… обижу. Али-Баба это… ну, мерзавец, разбойник, бандит… Очень нехороший человек, одним словом. Это у нас он почему-то считается местным народным героем. А тут он конкретный мерзавец. Допрашивали тут одного, сержант ему говорит – «Ты – Али-Баба!», – вспоминал Родион, – так тот аж затрясся весь: – «Нет, нет, я не Али-Баба! Я не Али-Баба!»
– Прикольно. Надо запомнить.
Бойченко, наконец, спустился. Руки горели от напряжения. Теперь перед ним стояла задача посложнее – найти путь к машине. Пока он спускался по лестнице, новых сюрпризов можно было не ждать – скоба за скобой, ступенька за ступенькой… Но в темноте фабричного цеха, забитого хламом… Слух восстанавливался быстрее, чем зрение. Гул в ушах постепенно проходил, но плазменные шары, летающие перед глазами, здорово мешали ориентироваться. Кое-как, возлагая надежды на периферическое зрение, Бойченко прошел метров десять-пятнадцать, вытянув перед собой руки и ощупывая пространство перед собой как улитка – своими усиками… О бесшумности передвижения речи не шло, ситуация была не та. Сергей хрустел битым стеклом, попадающимся под ноги, гремел непонятными железяками, цепляющимися за одежду. В какой-то момент он зацепился за что-то ногой и свалился, ободрав ладони и очень больно стукнувшись коленом. Нога ныла, но Сергей старался не обращать на нее внимания, успокаивая себя тем, что он, полуслепой, еще легко отделался. В его положении он мог бы легко раскроить себе башку и на этом все могло закончиться. Бойченко услышал, что где-то снаружи шаркнули шинами один или два автомобиля. Американцы. По прикидкам Сергея, у него еще было минуты три. Он уже представил себе, как забирается в салон и захлопывает за собой дверь. Но… Дальше-то что?
