– Поставь её на место.
– Не умею я людей ставить на место, да и вообще, женщин с их штучками и шуточками понять очень тяжело.
– Но ведь в итоге это ты позволил Анфисе в себя влюбиться! А вёл бы себя правильно, такого бы не случилось.
– Знаешь, у меня как раз беда в том и заключается, что я никогда не умел вести себя с женщинами правильно, как ты выражаешься. Если бы существовал какой‑то алгоритм, а так – не понимаю я их.
– Такие вещи надо не заучивать по схеме, а чувствовать!
– Ты же знаешь, я никогда не понимал намёков, чувств и прочей белиберды и сейчас не понимаю, а справочников на эту тему не существует.
– Надо просто чувствовать, какие ещё тебе учебники нужны? Как можно не ощущать отношения человека к себе?
– Опять ты это слово говоришь. А попробуй догадайся: прикалывается она или говорит серьезно? Дальтоники не различают цвета, а я чувственные намёки.
– Мне всё‑таки кажется, что ты придуряешься, а из‑за этого страдают другие люди.
– Ладно, если ты так всё хорошо понимаешь, тогда подскажи: что мне конкретно в данной ситуации делать?
– Показать Анфисе твои настоящие чувства, что ты к ней относишься как к другу, и не больше того.
– Опять двадцать пять. Как я могу это сделать, если не понимаю – каким местом чувства показывают? Вот как кукиш показать, я знаю – сложил три пальца, и получилась нужная фигура, а то, что ты говоришь, – для меня сплошная загадка!
– Хорошо. А ты фильмы смотришь? Какие там чувства, чем они выражаются?
– Спецэффектами и музыкой.
– Ты не прав, главное не это! Ведь когда герой объясняется женщине в любви, то он просто светится от счастья!
– Вовсе нет! Просто если в кадр рядом с героем поставить смазливую дамочку с глубоким декольте, то сразу станет понятно, что он её это… не равнодушен он к ней, короче говоря. Вот и всё, и никакого свечения.
– Ужас! Ты специально надо мной прикалываешься? Хорошо, назови мне любой фильм о любви, какой ты смотрел.
Меня такой вопрос ввел в замешательство, пришлось задуматься, чтобы хоть что‑то вспомнить:
– «Звёздные войны». – Увидев на лице Ирины полное недоумение, я поторопился расшифровать: – Там во второй части Эникен Скайуокер влюбляется в принцессу.
– Хорошо, предположим. И как ты понял, что он её полюбил?
– А там такая музычка звучала: та‑та‑та, тара‑та‑та‑та.
– Блин, клиника! А как он на неё смотрел при этом?
– Как обычно, глазами. А ещё у него вместо правой руки протез был.
– Порой кажется, что у тебя вместо мозгов протез! Я вообще удивляюсь, что ты с таким подходом умудрился жениться!
Мы увлеклись нашей мирной руганью и не заметили, что Василиса закончила разговаривать, села на скамейку недалеко от нас и внимательно слушает.
– Ой, Василисушка, извини, – смутилась Ирина. – Мы тут опять диспут на нашу традиционно больную тему начали.
– Да всё нормально. Мне даже интересно такой взгляд подруги со стороны послушать.
– Саша же, он очень хороший. Просто у него в шестнадцать лет родители погибли, вот он таким ершистым и вырос. Поэтому как мы вместе стали работать, мне и пришлось над ним шефство брать. Из‑за него это прозвище – мама Ира – ко мне и приклеилось.
– Иринка, перестань оправдываться, – остановила её Василиса. – Я тебя очень люблю и ни в чём не виню. У меня ведь тоже родители погибли, только я их почти не помню – три года мне тогда исполнилось. До семи лет у бабы Веры воспитывалась, потом в городе, у тети Инги – это не родная тётка, а волшебница из нашего клана. Может, поэтому мы с Сашей так хорошо и понимаем друг друга, что я тоже не знаю: каким местом надо чувства показывать. Мне всё, что у человека в душе творится, открывается при помощи волшебства, но это совершенно другой метод познания.
Теперь уже я слушал их диалог с большим интересом. До этого Василиса мне никогда не рассказывала про своё детство, а на все вопросы о родителях – отсылала к летописям, а иными словами, к Библиотекарю, с которым у меня и без этого взаимоотношения не складывались. Ирина, дослушав длинный монолог, смутилась, разволновалась и стала просить у нас прощения за то, что она росла с родителями, бабушками‑дедушками и в их любви просто купалась. В итоге пришлось нам с Василисой успокаивать нашу боевую подругу – вот такая у нас армия по искоренению всемирного зла в лице Кащея Бессмертного и его приспешников. И ведь, несмотря на все эти сентиментальности, мы до сих пор ещё целы. И до сих пор воюем. И очень успешно, я бы сказал, воюем, невзирая на излишнюю чувствительность. А может, наоборот, именно благодаря этому так хорошо и воюем? Я не знал ответа на свой вопрос. Это уже пусть потом летописцы про нас дописывают и привирают в меру способностей.
Чтобы побыстрее закруглить щекотливую тему, я спросил у Василисы:
– А кто с тобой разговаривал, если не секрет?
– Ариэль. Какая‑то повышенная активность Фиолиных лиан наблюдается. Они растут и пытаются всё окутать, повторить форму защитного купола, не касаясь его. Анфиса их непрерывно сжигает, но пока она успевает облететь вокруг горы, они уже отстраивают живую стенку заново. Кстати, трюк с обожжённой глиной против лиан не сработал – их корни запросто проросли через терракоту.
– А какое преимущество растения‑убийцы получат, даже если оплетут гору Семи ветров этаким коконом? – спросил я.
– Тяжело сказать. У меня есть только предположение, что если Кащею и Фиоле удастся разрушить заклинание защитного купола, то растения‑убийцы смогут атаковать практически моментально.
– А та граница вокруг горы Семи ветров, она же удерживала их? – уточнил я.
– Про защитное заклинание клана Воздуха мне ничего не известно.
– Получается, что всех надо уводить с горы? – спросила Ирина.
– Как же, уведёшь Ариэля и его воинов!
– Тогда пойдем туда и попробуем все вместе подумать: что можно сделать?
– Нет, – ответила Василиса, – нам нужен ещё один пропуск к порталу Абсолютников. Так что, Иришка, ты с Сашей сейчас идёшь к Назару, а оттуда – на гору Семи ветров. А я пойду к Ариэлю, там сейчас Бурый Волк дежурит – станем с ним вдвоём держать «мыльный пузырь», потом Иринка третьей к нам присоединится, а ты пойдёшь забирать своих друзей от Лунатиков.
– А как же экземпляр договора? И ещё ты с бабой Верой хотела попробовать поговорить, – уточнил я.
– Потом, всё не к спеху, когда есть угроза атаки на наших друзей, надо бросить все остальные дела, – решительно ответила Василиса.
Мы встали из‑за стола и направились к двум одинаковым порталам Абсолютников, уже красующимся готической ковкой посреди полянки.
