Света и Венька ждали в храме Лунного камня, и как только я вышел из портала, они набросились на меня и стали наперебой выкладывать кучу информации:
– Сашка, ты представляешь, мы ночью прошлись по Лунной дорожке и теперь стали волшебниками! – закричал Венька, хватая меня в медвежьи объятия так, что у меня аж кости затрещали.
Вот это для меня стало самой потрясающей новостью за последние дни – как‑то не ожидал я такой прыти от Ивана. А он, оказывается, ковал железо, не отходя от горна. Веньямина перебила Светлана:
– И теперь мы можем летать при свете Луны! За сегодняшнюю ночь мы половину скал здесь облазили – без всякой страховки, потому что не упадёшь. Чуть сорвался – и полетел! Это такой кайф! Теперь только ночные восхождения!
– Да, и ночью мы можем моментально дойти куда угодно! Хоть до Кавказа, хоть до Тибета! Два шага – и мы уже там, на скалах!
– А ещё мы теперь в темноте можем видеть лучше, чем днём!
– Да, и ещё, ты, кабан, оказывается, тут в одиночку с Кащеем воюешь, а почему из наших никого не позвал?
Я уже стал уставать от этого однобокого разговора, но самое главное, почувствовал, что нам надо торопиться. Даже не знаю почему, но возникло именно такое предчувствие, а так как Василиса мне постоянно твердила, что у волшебников предчувствия – самая важная часть магической практики, пришлось остановить их словесный поток:
– Так, стоп! Извиняюсь, что прерываю, но всё потом! Надо срочно бежать и делать то, что вы сегодня планировали. Не могу объяснить почему, но поверьте, что приоритет самый наивысший!
– Да мы собирались не торопясь поехать к Светкиной матери и забрать девчонок, – удивился Венька.
– Значит, забирать детей надо срочно!
– А что случилось?
– Пока ничего, но если станем мешкать, то может. Потом объясню – время дорого.
Я вызвал портал Абсолютников и взял перепуганных Веньку и Свету за руки. Уже находясь в тамбуре, приложил Светлане ко лбу карточку и приказал:
– Вспоминай, как выглядит подъезд дома твоей матери, где сейчас дочери гостят.
– У меня мама в деревне живет, там нет подъезда.
– Хорошо, вспоминай часть улицы перед калиткой.
Светлана задумалась, и портал открылся. Мы шагнули в тоннель и вышли на грунтовую деревенскую улицу – море зелени, через которую едва проглядывают бревенчатые хаты, крытые соломой. Я продолжил командовать дальше:
– Забираете детей, и уходим через портал обратно. Идите, я здесь покараулю.
– И я с тобой постою. – Венька явно обрадовался появившейся возможности увильнуть от встречи с тёщей. – Свет, ты собирай детей и приводи.
– Что под порогом стоять будете? Хоть зашли бы, – возмутилась Светка.
– Сашка сказал, что надо быстро, я ему доверяю. А если вместе зайдем, то это на три часа растянется.
Светлана ушла, а мы остались вдвоём. Венька воспользовался случаем и продолжил рассказывать – так его сильно распирало похвастаться, что он моих слов про опасность словно и не заметил:
– Ещё нам выдали мечи лунного света. Просто чумовые клинки – лёгкие и острые. А если сражаться ночью при взошедшем ночном светиле, то они – непобедимые!
Я‑то как только увидел ребят, то сразу обратил внимание, что у Веньямина и Светланы за спиной висели ножны, а из‑за правого плеча торчали рукояти мечей, хотел их расспросить, но ведь мне они и слова вставить не дали!
– А ты не боишься так по улице ходить, это же холодное оружие?
– Простые люди этого меча не видят, только волшебники. Так что милиции можно не опасаться. А потом, там такая магия, что меч из ножен смогу вынуть только я. Постороннего он не послушается.
– Ты лучше расскажи, как случилось, что Иван уговорил вас пройти по лунной дорожке? Вы же не собирались этого делать?
– Да мы со Светкой еле уговорили его разрешить нам попробовать! Мы сначала стали про клан и про волшебство всякое расспрашивать. И он нам всё рассказал, без утаек. А чего сам не знал, то у Лизаветы, своей приемной дочери, спрашивал. Они нам семь часов не прерываясь рассказывали!
– Вы хоть поняли, что после вступления в клан ваша жизнь сильно изменится, и не факт, что в лучшую сторону?
– Конечно, поняли. Только почему ты думаешь, что если ты стал волшебником, то другим этого не хочется? А насчёт изменения жизни, мне Иван Игнатьевич уже предложил работать у него. Ему нужны хорошие, честные люди. А уж тем более из его клана. Очень приличная работа, достойная зарплата. Я ведь сейчас грузчиком работаю, за копейки. Это ты один из всех нас во дворе такой упорный оказался. А я всё дурака валял. В институт не прошёл, забрили меня в армию, а после мозги уже не те. Да ты это и так знаешь, что я тебе рассказываю?
Договорить нам не дали, я скорее почувствовал, чем увидел, что боевики Кащея уже близко, – над грунтовой дорогой, ведущей к деревне, поднялись клубы пыли.
– Венька, вон они едут. Надо срочно сваливать, пошли, забираем всех, и тёщу в том числе – здесь оставлять никого нельзя.
– Что мы как трусы будем убегать? Я с ними сейчас разберусь.
Я даже не заметил, как перешёл на наш дворовый жаргон:
– Ты охренел? Там человек сто с автоматами и гранатомётами.
– Нифигасе! Это что, целая рота, за нами тремя?
– Харе трепаться, быстро линяем!
Мы бросились во двор, перед домом я замедлил бег, чтобы не перепугать детей.
– Венька, как девочек зовут?
– Лёлечка и Сонечка. Только тёща их не отпустит, пока не покормит.
– Ты просто не умеешь с людьми разговаривать.
– Тебе легко говорить, у тебя‑то, небось, тёщи нет, – огрызнулся Венька.
– Есть, моя тёща – Баба Яга из избушки на курьих ножках, а жена – Василиса Прекрасная.
– Что, правда? Не врёшь?
Венька так удивился, что собрался затормозить посреди дорожки с открытым ртом, пришлось с силой хлопнуть его по плечу, чтобы не останавливался. Так и хотелось сказать: «Ты ещё крепкий старик, Розен Бом», но не стал – не время для шуток.
Девчушки сидели за столом и вовсю отказывались есть суп. Я с ходу начал готовить почву:
– Добрый день! Лёлечка и Сонечка, а угадайте, кого привел ваш папа?
– Здласьте, – хором протянули близняшки, – альпиниста.
– А вот и не угадали, я – волшебник. И сейчас я начну исполнять ваши желания. Для начала я разрешаю вам не есть этот невкусный суп!
– Улаааа! – прозвучало в ответ.
– Это как это, не есть суп? – возмутилась Венькина тёща.
– А чтобы бабушка не ругалась, я её сейчас спать уложу‑убаюкаю!
Я коснулся пальцами лба несговорчивой старушки и произнёс заклинание:
