– Да! – закричала баба Вера, поднимая вверх кулак. – Покатаемси на их костях!
Все разом заговорили, кто‑то закричал, кто‑то засвистел, кто‑то зааплодировал. Анфиса встала и, повысив голос, сказала:
– Ребята, у меня просьба ко всем. Пожалуйста, последите, чтобы никто не затушил пожар раньше времени. Остановить его, чтобы он не пошел дальше, чем нужно, я смогу сама. А вот если кто‑то из врагов соберется его погасить, то надо помешать.
С этим согласились все и быстро распределили зоны наблюдения. Анфиса шагнула в огненный портал и через минуту вернулась с нашей юной Жар‑птицей в руках. Подошла к краю обрыва и стала что‑то шептать – то ли творила какое‑то заклинание, то ли произносила напутственные слова – не знаю, единственно, волшебства в её речи я не почувствовал. Закончив говорить, она вытянула руки, и Красный птенец сам взлетел с распростёртых ладоней. Медленно и величественно, почти не махая крыльями, он спускался вниз, приближаясь к земле, а когда коснулся сухих зарослей, то всё вокруг него моментально воспламенилось. Моё сердце почувствовало момент вспышки и внезапно переполнилось неконтролируемой радостью и восторгом! И чем дальше разгорался огонь, тем сильнее становилось моё возбуждение – счастье пожара охватило всю мою сущность, затмевая мысли и остальные желания, и такой же восторг царил в душе Анфисы – моей огненной предводительницы. Я поначалу старался сдерживать свои эмоции, а когда понял, что всем не до меня, то прекратил это неблагодарное занятие и завопил во весь голос. Услышав мой дикий крик, весь совет, да и все собравшиеся на краю обрыва маги, воины и мастера клана Воздуха тоже дружно закричали, и древняя гора содрогнулась, вторя нам. Словно подбодрённый криками, огонь вспыхнул сильнее, до нас долетела волна горячего воздуха, послышался гул и треск настоящего пожара. Стена огня двинулась на уродливые корявые буреломы, пожирая новые и новые гектары сухостоя, и только иногда удавалось заметить, как прекрасная, невероятно красивая Огненная птица сияющей молнией носится вдоль кромки огня, заставляя пожар разгораться всё сильнее и сильнее.
Мы с Василисой обернулись в орла и белую лебедушку, набрали высоту и полетели дежурить в выпавших нам секторах. Я летал над границей сухого поля и наблюдал, как огонь, доходя до нормальной зелени растений, останавливался и затухал. Справа от меня виднелась белая точка Василисиного лебедя, а слева, где‑то вдалеке кружилась едва заметная точка – Ирина верхом на помеле. Всё‑таки она быстро и многому научилась, да и сейчас использовала возможность полетать на всю катушку, отрабатывая кульбиты, пике и свечи. Больше никого из наших я не видел – мешали восходящие потоки раскалённого воздуха, зато превосходно ощущал радостное состояние Анфисы, которая всё так же стояла на краю обрыва и дирижировала невероятной по своей мощи симфонией огня.
Через пять часов всё закончилось. Огненная птица, обретая новую силу, сумела так мощно раздуть пожар, что он набрал невероятную скорость и пролетел над всеми территориями, ранее захваченными растениями‑убийцами. Причём выгорел не только недавно завоёванный плацдарм вокруг горы Семи ветров, но и весь родовой лес Фиолы, где она выращивала жуткие лианы, гигантских стрекоз и прочую нечисть. Я даже не представлял себе, а можно ли вообще после такого пожара восстановить её колдовское логово? Или там вырастут обычные берёзы, которые так любят захватывать территории бывших пожарищ?
Анфиса передала отбой и поблагодарила всех за помощь, а также пригласила всех желающих прийти полюбоваться настоящей Огненной птицей, в которую превратился Красный птенец после пожара. Но мы с Василисой не стали задерживаться, а приземлились недалеко от границы пожарища на опушке небольшого леска, взялись за руки и вышли возле нашей новой избы. Как же хорошо оказаться дома! Хоть за последний месяц понятие «дом» у меня и менялось дважды, но всё равно я каждый раз ощущал невыразимую радость и восторг – вот я и дома! Наверное, это шло от тех наших исторических корней, когда люди не могли спрятаться от холода, жары и диких зверей. И только найдя хоть какое‑то убежище в виде пещеры, дупла или другого естественного укрытия, начинали ощущать себя в безопасности, под защитой жилища.
Мы зашли в избу и в первую очередь набросились на еду, стоявшую на столе. Когда первый голод прошёл, стали есть медленнее, а вскоре поняли, что пора останавливаться, чтобы не мучиться от последствий обжорства. Но выходить из‑за стола не хотелось, поэтому мы молча сидели и думали каждый о своём, регулярно отрывая тоненькие ниточки печёного мяса и отправляя их себе в рот. Во мне никак не могло утихнуть возбуждение от пожара, а Василиса сидела какая‑то печальная, и её взгляд блуждал где‑то далеко отсюда. Я всё ждал, когда она вернётся из своих мысленных полётов, но не дождался и спросил:
– Ты что такая грустная? Ведь мы же победили, всё замечательно. Из Красного птенца выросла Огненная птица, способная сразиться с драконом. Что же ты не рада?
– Я не грущу, а просто думаю, – ответила Василиса.
– Так расскажи мне, о чём ты думаешь.
Почему‑то мой совершенно безобидный вопрос вызвал в душе Василисы целую бурю негодования, правда, большую часть своего возмущения ей удалось скрыть:
– Неужели настолько интересно знать, о чём я думаю, что ты готов клещами из меня мысли вытягивать? Хорошо, только не смотри на меня так и не начинай занудствовать, что ты здесь совсем недавно и ничего не знаешь. Коротко, в двух словах отвечу, и тему закрываем! Как участник нашей коалиции и как предводительница клана я понимаю, что Анфисе надо срочно вернуть красоту и молодость, молчи, не перебивай! А как женщина и по совместительству твоя жена я делать этого совершенно не хочу, но понимаю, что придётся. Меня нынешний её вид куда как более устраивает, но обстоятельства сильнее моих желаний, вот и весь сказ.
– Так можно эту процедуру и на потом перенести, когда победим. Расшифруй, пожалуйста, а то я, честно говоря, не понимаю твоих рассуждений.
– Ах да. Тебе же надо все по полочкам разложить. Хорошо. Сейчас Анфиса лишилась красоты и молодости, причём потеряла не по своей дури, как считает баба Вера, а в бою, сражаясь за всех нас, и теперь стесняется своего нового облика, стараясь тебя избегать. Меня‑то такой расклад как раз очень устраивает, но когда мне придётся тебя покинуть, то у легендарного Шама под рукой не окажется самой красивой предводительницы светлого клана и предсказание Пелакина разрушится. А пророчества, к твоему сведению, имеют очень подлую природу – если оно не сбылось, то обычно происходят события диаметрально противоположной направленности. Поэтому есть большая вероятность вместо десятилетия мира, предсказанного Пелакиным, получить десятилетие резни, пыток и ритуальных убийств.
– Ты так серьёзно к этому относишься? Вот уж никогда не подумал бы, что ты такая суеверная!
– Во‑первых, не надо путать пророчества с суевериями, это совершенно разные понятия, а во‑вторых, Пелакин был самым гениальным предсказателем из всех когда‑либо существовавших. Он предвидел почти все основные события девятнадцатого и двадцатого веков, и даже в двадцать первом веке его пророчества сбываются. И в‑третьих, я тебя сразу предупредила: отвечаю кратко и тему закрываем.
