Этот город не доживёт до XXI века. В 1953 году волжскую пойму затопят воды строящегося Куйбышевского водохранилища, и Ставрополь перенесут на высокое место по соседству: город утратит историческую площадку. В 1964 году его переименуют в Тольятти – в честь лидера итальянских коммунистов, который имел несчастье помереть во время визита в СССР в пионерском лагере «Артек». Город утратит историческое имя. В 1966 году в Тольятти начнут возводить завод-гигант АвтоВАЗ, и город утратит исторический характер. А криминальные войны создадут городу новую легенду и сотрут из памяти старый Ставрополь-на-Волге.
Воззвание Пугачёва потрясло офицера Фёдора Дербетева. Дербетев был из рода калмыцких князей Дондуковых. С 17 лет он служил в калмыцком войске, созданном из крещёных степняков, и храбро воевал в Европе. Во время пугачёвщины Фёдору Дербетеву было 33 года.
Собрав три сотни товарищей, Дербетев увёл их из-под Ставрополя в Бёрды к Пугачёву. А Пугачёв поговорил с калмыком и отправил обратно – поднимать на бунт единородцев. В январе 1774 года Дербетев с отрядами вернулся на Волгу. В Самаре, захваченной Ильёй Араповым, он соединился с войском крестьянского генерала. Самара и Ставрополь стояли неподалёку, потому русские и калмыки, Арапов и Дербетев, действовали сообща.
Памятник Татищеву в городе Тольятти
Одним из отрядов Фёдора Дербетева командовала его «злая мать» – тайша Анна. Она сидела в седле, как ведьма на помеле, и наводила ужас на врагов и на друзей. Все, кроме сына, боялись этой скуластой надменной женщины в длинной красной безрукавке цэрдэг, надетой поверх кольчуги, и в квадратной меховой шапке халмаг с алой кистью и с околышем из соболя. Тонкой сильной рукой, все пальцы которой блистали серебряными кольцами, тайша Анна легко поднимала тяжёлый пистолет, стреляющий гранёной алмазной пулей прямо в сердце врагу.
Из Самары Арапова и Дербетева выбила команда премьер-майора Карла Муфеля. Но атаманы отступили только до первого «транжемента» Самарской линии. Здесь Дербетев уговорил Арапова предпринять обманный маневр, чтобы разорить Ставрополь.
В Ставрополе стоял гарнизон подполковника Аршеневского. Арапов повёл своё войско в притворную атаку на Самару, отбитую Муфелем, Аршеневский с командой бросился на подмогу премьер-майору, а Дербетев помчался к Ставрополю и ворвался в город. Это было 20 января 1774 года. Калмыки пронеслись по Ставрополю как Бич Божий: в петлях взвились 47 офицеров и чиновников. Закатив в сани шесть пушек, калмыки подожгли цейхгаузы и, не задерживаясь, ускакали в снежную степь.
Современный город Тольятти – не правопреемник старого Ставрополя-на-Волге. Утрачено всё: и место, и название, и образ. «Порвалась связь времён». У Тольятти своя история и свой миф, и даже местные бандюганы не перекликаются с пугачёвцами
Но эта победа уже ничего не меняла. В Самару пришла бригада генерала Павла Мансурова и двинулась в наступление вверх по Самарской линии. Калмыки Дербетева дрались вместе с мужиками Арапова. Мятежные «транжементы» не сдавались – они погибали один за другим.
В Сорочинской крепости бригада Мансурова слилась с корпусом князя Голицына, который наступал из Бугульмы. Бунтовщики попробовали зацепиться за деревню Пронкину под Сорочинской крепостью, но их прогнали. Они убежали в Татищеву крепость. Здесь Пугачёв собирал все силы для отпора. 22 марта грянул бой под Татищевой. Голицын, Мансуров и Фрейман, ломая ногти, разорвали войско бунтовщиков на куски. Илья Арапов погиб на рубеже. Пугачёв откатился под Оренбург.
Дербетев увёл остатки своего отряда в дебри Общего Сырта и два месяца укрывался по умётам меж Иргизом и Волгой. Потом казачья эстафета принесла ему приказ Пугачёва идти на соединение в Башкирию. Калмыки двинулись с Иргиза на Агидель – и возле крепости Бузулук нарвались на команду поручика Байкова. Его солдаты разбили измотанных калмыков в схватке на речке Грязнухе. Тайша Анна ускакала и исчезла в цветущих степях, а тяжело раненный Фёдор Дербетев попал в плен. Он не дал властям удовольствия казнить себя: отвернулся к стене тюрьмы и умер.
Фёдор Дербетев уверенно рифмуется с Салаватом Юлаевым. Оба молоды, оба свободны и богаты. Даже «злая мать» тайша Анна похожа на «злого отца» бая Юлая. А калмыки были таким же могучим и неистовым народом, как и башкиры. Но Пугачёв не успел разобраться и начать верную политику, а калмыцкого Кинзи рядом не нашлось. Под Татищевой крепостью Емельян опрометчиво рискнул Дербетевым – и в результате потерял для бунта не только человека, но и весь его народ.
Монголы без ига
Калмыки были теми же монголами. Во времена Ивана Грозного из Монголии вышла огромная конная орда кочевников и двинулась на северо-запад. Одна часть блуждающей орды осела в Джунгарской пустыне на границе китайских гор и казахских степей и образовала здесь Джунгарское ханство. Другая часть орды заняла верховья Иртыша. Этих пришельцев сибирские татары называли калмыками – «отделившимися».
Иртыш калмыкам вскоре разонравился. Они расселись по кибиткам и поехали дальше на запад. Казалось, что калмыков ведёт призрак Батыя. Кочевники прошли Барабинскими степями, преодолели Тобол, прошли степями Зауралья и по Яику выбрались на Общий Сырт. Около 1640 года контайша Хо-Урлюк вывел свой народ к Волге в районе Саратова. Так в XVII века в России внезапно случилось второе нашествие монголов.
В 1615 году калмыки приняли буддизм и душами теперь были в Лхасе, в послушании у Далай-ламы. Мудрец Зая-Пандита создал для калмыков «тодо бичиг» – «ясное письмо»: алфавит и письменность. Не исторические обиды, а вера и язык резко отделили калмыков от народов-соседей. Калмыки жили чужеродным анклавом и цапались со всеми – с Хивой и Бухарой, с татарами и башкирами, с казахами и русскими, с горцами Кавказа и казаками Дона.
Хо-Урлюк сплотил волжских калмыков в кочевое Торгоутское ханство, которое перемещалось туда-сюда через Волгу от турецкой Кубани до гиблых ногайских Рын-песков. На российской земле стояла священная калмыцкая гора Богдо, но гордые калмыки и не думали подчиняться русским царям.
Калмыцкий Хошеутовский хурул на нижней Волге. 1818 год
Чтобы цари отвязались, калмыки несколько раз принимали шерть – присягу, но об этом помнили только сами цари. Единственной настоящей клятвой калмыки считали шерть великого тайши Аюки, который в 1722 году встречался с Петром I и уговорился на дружбу. Хотя даже шертью Аюки калмыки особенно не заботились. Если была польза, они дружили хоть с кем: с Джунгарией или с Персией, с Китаем или с Оттоманской Портой.
Непостоянные, как ветер, калмыки сами решали за себя, как жить. В 1771 году тайша Убуши и князь Банбур задумали увести свой народ в опустевшую после разгрома Джунгарию. Калмыков подгоняли голод и бескормица. Две трети народа – 170 тысяч человек – сели в тридцать тысяч кибиток и поехали с Волги через Богдо, Узени, Общий Сырт и Яик в степи Казахстана и дальше к долине Джунгарские Ворота в горной цепи Алатау.
