От стены прянула волна озона. Электрические змейки перестали бегать по «опятам и вешенкам», стена обрела прежний вид «грибной плантации».
Вербов поднялся.
– Осторожнее, майор, – проворчал Лобанов, приподнимаясь. – Вдруг ещё шарахнет?
Вербов прислушался к своим ощущениям, опасности не учуял, подошёл к перегородке, поднял нож. Показалось, что «иероглиф» на уровне головы «подмигнул» ему безглазо.
– Денис! – послышался приглушённый маской голос Вершининой. – Майор, не спеши!
Вербов посветил в иероглиф фонарём, постучал по «зарослям опят» ладонью.
По «иероглифу» метнулась электрическая змейка, заставив его отступить и пригнуться, но процесс дальше не пошёл. Беззвучно разошлись лепестки диафрагмы, освобождая проход, в лицо пахнуло горячим воздухом, впереди раскрылась световая бездна, полная неясного движения, не позволяющая оценить объём зала за стеной.
– Ни хрена себе! – проговорил моторист, срывая с себя маску, но тут же натягивая её обратно; дышать жарким и душным воздухом, водопадом хлынувшим на людей, было невозможно.
– Это… что? – оглянулся на Дрёмова Вербов.
Археолог торопливо подошёл.
– Операционный зал Буфера… мне кажется.
– Почему он такой… безграничный?
– Возможно, это просто зона искажений…
– Каких искажений?
– Буфер по сути – матрица активного поля… в рабочем состоянии… и мы, честно говоря, сильно рискуем…
– Чем?
– Понимаете, предки создали машину временных сдвигов, если говорить привычным нам языком. Они собирались перейти на другую линию…
– Говорите проще.
– Купол – нечто вроде интерфейса, в котором хранятся все программы и драйверы для перезапуска линий времени. Все линии времени сосуществуют в одном и том же пространстве и отличаются только частотами. Кстати, наш мозг тоже интерфейс матрицы активного поля, способный запускать сдвиги реальности…
– Купол – мозг?
– Живое существо.
Вербов скептически прищурился.
– Наши предки не пользовались техникой, – торопливо добавил Дрёмов. – Это мы свернули не туда, приспосабливая для своих нужд протезы, а они совершенствовали свои личные способности.
– То есть, по‑вашему, Купол…
– Живое существо, созданное и вправду искусственно. При включении оно использовало человеческие мозги в качестве усилителей поля. Но двенадцать тысяч лет назад произошла катастрофа, вызванная сражением антарктов и арктов, ось вращения Земли изменила наклон, полюса сдвинулись на девяносто градусов, и цивилизации погибли. А машины хроносдвига остались.
– Машины?
– Их было две, одна здесь, другая у гиперборейцев, в Арктике, сейчас она на дне моря.
– Не верю! – взорвался подбежавший Пальковский. – Чистой воды безумие! Вы просто хотите сбить нас с панталыку! Никаких машин времени не существует, Купол – база немцев!
Дрёмов посмотрел на него с кротким сожалением, но спорить не стал.
– Арктическую машину нам не достать, пока, во всяком случае.
Вербов встретил озабоченный взгляд Инги и поразился полному отсутствию удивления в глазах девушки. Она словно бы знала, о чём идёт речь.
– Вы это серьёзно, Виктор Степанович? – сказал Лобанов, в свою очередь оценивая реакцию Инги на речь археолога.
– Решать вам, – вежливо сказал Дрёмов.
– Да что вы его слушаете… – начал Пальковский.
Лобанов сердито вскинул вверх кулак.
– Помолчите! – Повернулся к Дрёмову. – Ловушек больше не будет?
– Не знаю. Я вообще не думал, что встретим защитное устройство, этот разрядник. Хотя… его могли установить уже позже.
– Кто? Создатели? Люди?
– Если бы создатели выжили, они деактивировали бы Буфер, а этого не произошло.
– Но ведь и людей тогда не было?
Дрёмов пожал плечами.
– У нас есть шанс выяснить это. Я могу пойти первым.
– Нет уж! – возмутился Пальковский. – Пусть идут подготовленные товарищи! Ещё заведёте куда‑нибудь!
Лобанов оглянулся на задумчиво молчащего Вербова.
– Ни черта не видно… не заблудимся в этих световых плывунах? Вообще что это за хрень?
Дрёмов помолчал, вглядываясь в мерцающие световые полотнища и веера, похожие на северное сияние.
– Возможно, защита операционной зоны Буфера снизила эффективность… возможно, истощились запасы энергии…
– То есть туда идти нельзя?
– А у нас есть другие варианты?
– Идём все вместе, – решил наконец Вербов. – Действуем по обстановке. Скомандую – подчиняться дружно и без колебаний, без оглядки. Вопросы есть?
– Товарищ полковник? – вопросительно посмотрел на Ингу Лобанов.
– Делать так, как сказал майор, – ответила Вершинина категорическим тоном.
Москва, министерство обороны РФ. 1 января, поздний вечер
Министр отпустил приглашённых сотрудников министерства почти в одиннадцать часов вечера. Посидел в кресле, ни о чём не думая, чувствуя нарастающую тяжесть в груди, подумал озабоченно: надо больше заниматься спортом, а то совсем забросил коньки и лыжи.
Зазвонил телефон.
Евтюх заворожённо уставился на мигающий красный огонёк правительственного телефона, отгоняя сожалеющую мысль: надо было раньше уехать, – и подскочил – это звонил телефон прямой связи с президентом. Дотянулся до клавиши компьютерного терминала, включил скайп:
– Слушаю, Виктор Викторович.
Над столом развернулся пузырь объёмного экрана, в котором появилась голова президента России: не терявшее вежливой внимательности ни при каких обстоятельствах лицо, залысины, твёрдая волевая складка губ, серые оценивающие глаза.
– Я знаю, что вы ещё на работе, Петрян Павлович, – сказал президент виноватым тоном. – Не будете возражать, если я попрошу вас подъехать ко мне? Я ещё в Кремле.
Министр выгнал из тела остатки расслабленности.
– В любой момент, Виктор Викторович. Какие документы готовить?
– Американцы двинули к Антарктиде чуть ли не весь южный флот, их президент жалуется на наш флот, на провокации, которые якобы позволяют наши моряки, на сбитые беспилотники, поэтому мне хотелось бы прояснить ситуацию перед встречей в ООН.
– Понял, Виктор Викторович, буду у вас через полчаса.
– Жду. – Видеообъём связи растаял.
Евтюх откинулся на спинку кресла, вызвал машину, размышляя о своих отношениях с президентом страны.
Если Петрян Павлович считал себя «техником», успешно решающим поставленные перед ним задачи, доводящим «голые» идеи экспертов до завершения той или иной проблемы, до результата, то Виктор Викторович Ракитин, бывший контрразведчик, в его представлении являл собой мощный творческий ум, был создателем новых школ и направлений, успевающим осуществить практически все задуманные им проекты. Как и любой живой человек, он ошибался, к примеру, не осознал всей пагубности «реформирования» образования и сферы здравоохранения, начатого ещё при прежнем президенте, но державу Ракитин сумел удержать от «цветных революций», после того как прежний президент «поднял страну с колен» после ельцинской эпохи прямого предательства интересов государства, полураспада России и путинской «дружбы с олигархами». И Евтюх считал себя обязанным поддерживать все инициативы Ракитина, направленные на исправление ошибок прежних руководителей.
