— Немедленно туда! — взревел король, запуская в грузного главу тайной стражи изукрашенным кубком с недопитым вином. — Лично! Слышишь?! Лично через полчаса ко мне с отчетом, Ганс! Как ты вообще мог подобное допустить?
Король все еще ярился под тихие шепотки собравшихся, не находя себе места, а за Гербельтом уже закрылась дверь. Что же тут сказать? Такова одна из граней монархии, я, как и все, старался не поднимать головы, пережидая фонтан брани и нелицеприятных реплик со стороны Митсвела.
Минут десять еще волнами расходились пересуды и волны разговоров, кто-то, явно играя на публику и выслуживаясь перед королем, строил из себя невесть что, кто-то тупо чего-то недопонимал, и лишь маленькая старушка сидела в уголке зала, улыбаясь своим мыслям.
— Прошу меня извинить. — Холодным и раскатистым баритоном прервал эту вакханалию высокий беловолосый мужчина с холодным ледяным взглядом пронзительных голубых глаз и резким хищным профилем. — Но может быть, мы все-таки соизволим выслушать доклад молодого человека? Мне просто дико интересно, что же такого может нам сказать этот мальчик, из-за чего стоило так рисковать отношениями между двумя государствами.
— Тишина! — Король вернулся на трон, хлопнув в ладоши и тем самым вновь погружая зал в блаженную немоту. — Господин Удо Вилькс как всегда прав и точен в своих словах до последней монетки.
Реплика короля вызвала смешки в зале, а я, порывшись в памяти и сплетнях, определил Вилькса как королевского казначея. По слухам, человеком он был неимоверно скрупулезным и педантичным, из-за чего многие его считали жадным, хотя в уме не отказывали, считая его человеком достойным.
— Итак, молодой человек, извольте продолжить и поведать нам о причинах, что, похоже, стали мотивом сего постыдного и печального поступка наших соседей. — Король милостиво махнул мне рукой, дабы я после поклона мог продолжить свой рассказ.
Слуги возились с подставками, я разбирал свои записки, приводя их в порядок, а заодно собирался с мыслями, пытаясь подавить легкий мандраж, который списал на последствия нападения.
— Молодой человек, вы еще долго? — Король ерзал на своем троне, явно все еще пребывая во взволнованном и гневном настроении.
— Начинаю, ваше величество. — Я еще раз отвесил поклон, уже более громким голосом начиная декламацию своей речи.
— Господа! — Я оглядел зал, дожидаясь хоть минимального внимания. — Все вы люди занятые, и я постараюсь не слишком надолго вас задержать. Всем нам понятно, ибо здесь нет никого, кто бы не содержал в своем ведении целую прорву слуг и личную гвардию, что война это прежде всего огромный денежный поток.
— Война дело благородное, и деньги тут ни при чем! — Тут же подскочил Фенгель Вард со своего места, раздувая грудь колесом.
— Именно поэтому, видимо, корона тратит порядка двух миллионов золотых на содержание вашего благородства? — Тут же немного сдул я этого напыщенного вояку. — Нет, не было и не будет под этим небом такой армии, которая способна голышом и лишь одними своими зубами брать в осады города и замки, устрашая только одним своим голым задом полчища врагов.
Зал взорвался дружным смехом, заглушая ворчания Варда, а местами даже награждая меня, считаю, заслуженными аплодисментами.
— Я провел небольшой анализ и для наглядности своих слов хотел бы с вашего дозволения пригласить в центр уважаемого господина Удо Вилькса для того, чтобы он был моим негласным судьей. — Это было удачно, что главный казначей вступил изначально сам в полемику, так что не использовать его и его репутацию в этих высоких кругах было бы непростительной глупостью.
— Итак, господин Удо. — Я отвесил поклон подходящему министру всей финансовой машины королевства. — Я произнес сумму — два миллиона золотых в год, а теперь собираюсь в общих чертах обрисовать, откуда она взялась, а вас как человека сведущего попрошу меня поправить, если я невольно и в каком-то месте совершу ошибку, вы не против?
— Давай, Удо, подсчитай медяки! — раздались больше для хохмы выкрики из зала. — Раскатай мальчишку!
— Итак, начнем непосредственно с головы, а именно со столичного гарнизона. Все мы видим гвардию короля, но никто не знает точно ее число, из тех, кто здесь присутствует, правильно?
Так вот, я знаю. Я знаю, что в пошивной мастерской дома Анкельмана гвардия размещает ежегодно одна тысяча пятьдесят два заказа на комплект обмундирования общей ценой двадцать одна серебряная монета за комплект. Вот вам, господин Удо, свидетельство о закупке домом соответствующих материалов на пошив, кстати, заметьте, они на вас наваривают практически сорок процентов чистой прибыли.
— Вот сволочи! — рассмеялся казначей, а вместе с ним все присутствующие.
— А вот расписка одному из заемщиков на начало года в кузни мастера Перскви, на закупку металла, который пойдет на изготовление подков для королевской гвардии. Здесь вы, господин Удо, если посмотрите ниже, увидите и сам заказ на изготовление двух тысяч подков, это если разделить на четыре стандартных ноги у коня, получается в наличии у гвардейцев пять сотен тех самых стандартных коней.
Зал молчал. Хороший знак, значит, народ не беспросветно туп, глуп и непроходим, а также вполне понимает и улавливает суть вещей.
— Теперь же я извлекаю договор на подряд из оружейной мастерской господина Кроу, где мы совершенно ясно видим, что гвардия нуждается в изготовлении двух тысяч арбалетных болтов, сдает на ремонт сто и двадцать пять мечей средней руки, располагает заказ на дополнительную сотню новых для арсенала, а что самое интересное, в этом году покупает стандартные наградные поясные ножи с инкрустацией. Так сказать, награда, в количестве сто пятьдесят две штуки.
— Занятно. — Удо с прищуром рассматривал бумаги. — И что это должно значить, молодой человек?
— А то, что, — продолжил я, — во дворце располагается гвардейский полк общим числом одна тысяча пятьдесят и два человека. Из которых пять сотен конников, и если разделить стандартный набедренный колчан из двадцати болтов на человека, мы получим сотню арбалетчиков, а если исходить из мысли, что наградные ножи могли получить лишь офицеры, мы с вами поймем, что в полку в том или ином чине находятся сто пятьдесят два офицера.
Зал молчал, народ переваривал информацию, а жирной точкой моей правоты стали слова короля.
— Вообще-то, юноша, за шпионаж у нас принято голову отрубать! — Для весомости он стукнул кулаком по подлокотнику.
— Прошу меня извинить, ваше величество, но какой же это шпионаж? — Я низко склонился перед королем. — Все, что я сделал, это попил чай с купцами и внимательно выслушал их тягостные заботы по поводу того, как нынче стало тяжело медные гроши за шиворот прятать.
Зал взорвался смехом.
— А я ведь вам еще не рассказал, что узнали мои слуги по поводу ежемесячной выплаты жалованья гвардейцам.
— И что же можно сказать по этому вопросу? — под смешки поинтересовался Удо.
