– Брат Илья, покажи Андрею гостевую комнату. Пусть отдыхает, мы проделали долгий путь.
Илья склонил голову.
– Ступай за мной, путник.
Комната оказалась небольшой кельей с толстенными стенами и маленьким узким окном. Войдя, Андрей перекрестился на икону в углу.
Илья вышел, а Андрей разделся, снял сапоги и рухнул на жесткий топчан. Ощущение безопасности и усталость сделали свое дело – он мгновенно уснул.
Утро началось непривычно – его разбудил Илья.
– Рано еще, дай выспаться, – пробормотал Андрей.
Но Илья был непреклонен. После умывания – на заутреню, потом – скромный завтрак. Затем Андрея посадили на повозку. Ездовым был послушник.
– Куда едем? – поинтересовался Андрей, но послушник молчал.
Они ехали час-два – лошадь едва тащилась. Но Андрею некуда было спешить.
Вскоре они подъехали к монастырю. Их заметили издалека, распахнули ворота.
И началась у Андрея новая жизнь.
Жил он в большой комнате на сорок человек. Вставали рано, молились в церкви, завтракали и – занятия до обеда. Андрея учили владеть саблей, копьем, метать сулицу – и все это нужно было уметь делать в кольчуге. Весила она немало, килограммов десять. Первое время утомляла, причиняла неудобства – даже почесаться нельзя было. Но к исходу месяца Андрей к ней привык.
После полуденной молитвы и обеда – короткий отдых и снова занятия: рукопашный бой, метание ножа и топора. Режим был жесткий, исключений из правил ни для кого не существовало.
После вечерней молитвы и ужина парни падали без сил, спали без сновидений.
После первого месяца занятий старший выбрал наиболее способных бойцов, подающих надежды, и назначил их десятниками – это первая ступень военной иерархии. Андрея эта участь миновала, но он и не собирался делать карьеру воина. Занимался он усердно, не отлынивал, но просто по сути своей ему было интересно узнавать новое, приобретать ранее незнакомые навыки. Временами он ловил на себе внимательный взгляд монаха Викентия, бывшего здесь старшим и отвечавшего за обучение. Андрей чувствовал, что за ним наблюдают, оценивают.
Через два месяца его вызвали к Викентию. Войдя в большую келью монаха, служащую ему одновременно кабинетом и спальней, Андрей увидел Гермогена.
– Здравствуйте, отец Гермоген!
– И тебе доброго здоровья, Андрей! Как идет обучение?
– Нормально.
Гермоген повернулся к Викентию. Тот подтверждающе кивнул.
– Занимается он усердно, однако выдающимся бойцом ему не быть.
Такой оценки себя, любимого, Андрей не ожидал.
– Викентий, мне надо побеседовать с Андреем.
Монах молча вышел.
– Прочти, – Гермоген протянул ему лист пергамента.
Сначала Андрей не мог понять, на каком языке написан пергамент. Однако когда он начал читать вслух, все встало на свои места. Это был древний арамейский язык, на котором говорил Христос.
Гермоген выслушал перевод, кивнул. Забрав у него из рук лист пергамента, он протянул Андрею следующий. Этот лист был написан на английском и читался легче. Прочитав, Андрей и его перевел.
Сначала он читал текст механически, но потом, увидев удивленное лицо Гермогена, прочитал текст еще раз, для себя.
Письмо было списано с подлинника, в котором Иван Грозный обращался к английской королеве с предложением дружбы и выражением согласия на благосклонность к торговле на Руси английских купцов.
– Верно ли толмачишь, Андрей?
– Истинно! Дважды перечитал.
– Интересно! – Гермоген задумался. – Ладно, иди занимайся. Похоже, я в тебе не ошибся.
Андрей встал.
– Надеюсь, тебя не надо предупреждать, что кому-либо говорить о письме нельзя. Даже Викентию.
– А ты сомневался, отец Гермоген?
– Предупредил. За длинный язык можно поплатиться.
В конце письма не было подписи, но по тексту Андрей понял, кто его автор. Да и подлинник писал не он, а толмач из Посольского приказа. Иоанн только расписался и скрепил свиток государевой печатью. Но если так, то новгородцы имеют своего шпиона в самих верхах, в ближайшем окружении царя. Но не исключено, а вероятнее всего, абсолютно точно, что такой шпион, а может быть, и несколько, есть и в Новгороде, в многочисленных службах архиепископа. Ведь Новгород – республика, и самые важные решения принимаются на вече, где правят бал бояре. Кто-то из них склоняется к Польше, кому-то люба Москва. Вот в их рядах и есть осведомители.
Все это Андрей просчитал быстро.
– Ты что стоишь, Андрей? Али спросить чего хочешь?
– Как близко к царю Иоанну стоит ваш человек?
– Ты что, как ты мог подумать такое? – сразу побагровев, замахал руками Гермоген.
– Гермоген, я ведь читал письмо и понял, о чем речь. Его в лучшем случае держали в руках три человека – сам царь, толмач и писец. Ну, может быть, дьяк Посольского приказа. Кто-то же из них сделал список?
«Списком» называли копию.
– Ты слишком умен, Андрей, и умеешь из малого делать правильные выводы.
– Гермоген, я не все сказал. Если рядом с царем на самом верху, куда доступ только приближенным, стоит ваш человек, то шпионы Иоанна есть и в Новгороде. И, скорее всего, среди бояр. Но не исключено, что и среди братии Софийского храма.
– В Святой Софии? – Голос Гермогена сорвался. Вместо багрового он сделался бледным.
Он посидел так несколько минут.
– Кто?
– Откуда мне знать?
– Я пришел к такому же выводу через несколько лет, а ты – почти сразу. Это невероятно! Я доложу самому Пимену, предположение слишком серьезно.
– Да, подозрение серьезное, но не беспочвенное.
– Кто среди бояр на Москву смотрит, я знаю.
– Это еще не повод обвинять в измене.
– Верно. Но среди окружения архиепископа? Не верю.
– Как бы поздно не было потом.
– Неуж за деньги перешли?
– Вспомни Иуду.
– Хорошо, иди.
Так уж получилось, что они сказали друг другу не все. Часть просто умолчали, часть высказали намеками, но друг друга поняли. Для более далеко идущих выводов у Андрея не хватало информации и знания местных особенностей. Кто из бояр или священников какую политику ведет, в чем их интерес?
Гермоген же – наоборот. Он жил тут давно и знал, кто чем дышит. Кроме того, он знал ситуацию в Москве и других княжествах. Хоть многие из них сейчас под Москвой, но и там есть недовольные. Только вот выводов быстрых и верных он сделать не мог. Святой Софии и архиепископу Пимену он был предан, но одной преданной службы мало, ему не хватало той остроты мышления, способности к логике и анализу, которыми владел Андрей. Гермоген это почувствовал и решил не ждать, когда Андрей пройдет курс «молодого бойца»; он задумал завтра же поговорить с архиепископом и взять Андрея в свою канцелярию.
