– Истину. Ты сама созналась мне, что завладела моим ребенком, – продолжал Сади, – я пришел потребовать его у тебя назад.
– Как приходил ко мне требовать мою невольницу. Но опыт научил меня. Невольницу ты взял у меня, но ребенка тебе взять не удастся.
– Ты, значит, не хочешь отдать мне мое дитя, так подло похищенное тобой?
– Говори осторожнее, а не то я прикажу слугам вытолкать тебя из моего дворца, несмотря на то что ты паша, – гордо сказала принцесса. – Мои слуги принесли мне ребенка из пустого дома снотолковательницы Кадиджи. Чем докажешь ты, что этот ребенок твой?
Сади невольно вздрогнул при виде злобы этой женщины и мысленно поблагодарил Аллаха, что вовремя возвратился к Реции.
– Моя любовь к ребенку должна служить достаточным доказательством, – отвечал он. – Перестань бороться со мной, мне ничего от тебя не надо, кроме ребенка. Отдай мне его, и ты никогда больше меня не увидишь.
– Ни о какой борьбе между нами не может быть и речи, так как я принцесса, а ты выскочка, которому я напрасно оказывала милость. Теперь место милости занял гнев.
– Итак, ты хочешь перенести свою месть на невинное существо? Неужели ты женщина, а не зверь?
– Ты не получишь ребенка, не думай тронуть меня или заставить отказаться от моего решения.
– В таком случае пусть султан рассудит спор между нами! – с угрозой вскричал Сади. – Будь ты мужчиной, спор решило бы оружие.
– Ты осмеливаешься угрожать мне, принцессе! – вскричала с гневом Рошана. – Так знай же, что твоего ребенка нет в живых, что я приказала уничтожить его. Теперь иди к султану!
– Да накажет тебя Аллах! – вскричал Сади, вздрогнув при этом ужасном известии.
Злодейка принесла невинное дитя в жертву своей мести. Этого не в состоянии был вынести Сади.
– Горе тебе, – сказал он дрожащим голосом. – Аллах, защищающий невинных детей, накажет тебя. Я с отвращением отворачиваюсь от тебя. И никогда нога моя не переступит порога твоего жилища.
– Я поклялась разбить твое счастье, и это мне удалось.
– Аллах рассудит нас, это мое последнее слово, – сказал Сади, поворачиваясь, чтобы уйти.
Вечер уже наступил. Сади шел как можно скорее, торопясь оставить это проклятое место. Проходя мимо группы кустарников, он вдруг увидел перед собой Эсме, с мольбой протягивавшую ему руки.
– Выслушай меня, паша, – прошептала она, – никто не должен знать, что я говорю с тобой, а не то я погибла безвозвратно.
– К чему же ты подвергаешь себя этой опасности? – сказал Сади.
– Потому что я должна сознаться тебе.
Сади сейчас же подумал о своем ребенке.
– О ребенке? – поспешно спросил он.
– Не так громко, заклинаю тебя! Никто не должен знать, что я здесь говорю с тобой. Я хочу передать тебе страшную тайну. Принцесса дала мне твое дитя, чтобы я убила его.
– Как, ты была исполнительницей этого ужасного поручения?
– Принцесса приказала мне утопить мальчика. Она угрожала мне смертью, если я не исполню ее приказания. Ты знаешь мою повелительницу, благородный паша, она непреклонна и ужасна в гневе, она приказала бы меня убить, если бы я ослушалась ее, но в то же время я почувствовала сострадание к невинному малютке.
– У тебя сострадательное сердце, но говори скорее, что ты сделала.
– Это было не так давно, ночь была бурная. Я пошла к берегу и хотела бросить ребенка, сердце у меня сильно билось, я со страхом оглянулась вокруг, не подсматривают ли за мной, я не знала, что мне делать, я была как безумная. Я положила ребенка в тростнике, но потом снова возвратилась, боясь, чтобы какой-нибудь невольник не бросил бедняжку в воду. Тогда я увидела стоявшую рядом лодку и сама не знаю как положила ребенка в лодку и оттолкнула ее от берега.
– Ты отвязала лодку?
– Да, отвязала.
– И положила ребенка в пустую лодку?
– Да, я не могла сделать ничего другого и сама даже не знаю, почему поступила именно так.
– Но ребенок, без сомнения, погиб, он нашел смерть в волнах.
– Я должна была сознаться тебе во всем.
– Несчастная Реция, – прошептал Сади, – я не могу подать ей никакой надежды.
– Ах, я думала, что поступаю справедливо, я поручила ребенка покровительству Аллаха. Какой-то тайный голос говорит мне, что твой ребенок жив.
– Твоя надежда обманчива. Я не надеюсь на это. Море поглотило мое дитя. Я не обвиняю тебя в случившемся, Эсме, я знаю, что ты должна была повиноваться.
– Ты прощаешь меня, благородный паша?
– Не ты виновата, – отвечал Сади и пошел прочь. Эсме поглядела ему вслед и исчезла в кустах.
Около дворца Сади ждал экипаж, и он отправился в город. Мы не будем описывать чувства, с которыми Сади возвращался домой, они вполне понятны. Доехав до дома, он поспешно выскочил из кареты, но едва он переступил порог, как навстречу ему в смятении кинулись прислужницы гарема. Вид их показывал испуг и ужас, в доме слышны были крики печали. Сади был удивлен. Что это значило? Неужели его ждало новое несчастье?
К нему подошла старая смотрительница гарема, с отчаянием заламывая руки. Сади сейчас же подумал, что, вероятно, что-нибудь случилось с Рецией, что, вероятно, ее здоровье ухудшилось.
– О чем вы кричите? – сказал он. – Говорите, что случилось в мое отсутствие?
– Увозил ли ты нашу милостивую повелительницу, знаешь ли ты, где она находится? – спросила старуха невольница.
Сади с удивлением поглядел на нее.
– Ты ведь знаешь, что я уехал один, – сказал он. – Где моя жена?
Крики и плач усилились.
– Ах, господин, помоги нам! – вскричала старая смотрительница гарема. – Наша повелительница исчезла.
– Реция? Она оставила дом?
– Никто из нас не видел этого.
– Когда это случилось?
– Слушай, благородный паша. Час тому назад наша госпожа приказала нам, как всегда, идти обедать, – начала старая смотрительница. – Мы спокойно обедали, как вдруг послышался шум в передней, словно чьи-то шаги. Я открыла дверь, в передней было темно, тем не менее мне показалось, что через нее идет какой-то человек, я вскрикнула, тогда незнакомец повернул ко мне голову и на лице его что-то засверкало.
– Это был Золотая Маска?
– Да, благородный паша, по передней шел Золотая Маска. Никто не знал, как он сюда вошел. Я поспешно захлопнула дверь.
– Ты испугалась Золотой Маски?
– Никто не знает, что это такое.
– Золотая Маска делает только добро.
– Остальные прислужницы разбежались. Я осталась одна.
– Какая глупость. Зачем они разбежались?
