— И еще вы должны сообщить моему руководству, что я нахожусь у вас. Причем вы должны это сделать немедленно.
В ответ он получил несколько ударов с просьбой «утихомириться по-хорошему».
— Скажи спасибо, что тебя, мудака, не разрешили в общую «хату» посадить…
— А что ты понимаешь в этом? — спросил Артур и сплюнул сгусток крови на белый мрамор пола, прекрасно зная, что эти люди тотчас потеряют над собой контроль. С потерей контроля исчезает логика в поступках и чувство морального превосходства, появляется бешенство и чувство силы. Самая худшая замена из всех существующих.
— Ты, падла, мент продажный! Пол помыть хочешь?! Да я тебя!..
— Что ты меня? Ну, что ты меня? Еще ударишь, что ли? Через час-полтора, когда все встанет на свои места, ты вылетишь с работы за превышение служебных полномочий. Уж я-то расстараюсь. А сейчас давай сади меня в камеру. — Артур еще раз сплюнул на пол, теперь уже под ноги дежурному, повернулся лицом к стене и заложил руки за спину.
Дежурный отодвинул металлическую щеколду на двери пустой камеры и втолкнул Веденеева внутрь.
Артуру хотелось верить, что вместе с грохотом закрываемой за его спиной двери наступит его пробуждение и он забудет обо всем этом, как об ужасном ночном кошмаре. Но пробуждение не настало.
Сев на отполированную сотнями преступных задниц узкую скамейку, сыщик стал прикидывать все «за» и «против» своего положения.
Нет сомнений в том, что он оказался в ненужное время в ненужном месте. Поэтому с ним отработали, как с материалом. Этим ребятам из РУОПа, а точнее — одному, главному, тому полнолицему, если он, конечно, не дурак и не верит на самом деле, что Артур — подельник в квартирном разбое, сейчас придется выбирать из двух вариантов. Либо делиться с ним раскрытием тяжкого преступления, так как задержание они проводили одновременно, хотя и без взаимодействия, либо пойти на опасную, но стоящую свеч игру — доказать всем соучастие сотрудника милиции в совершении преступления.
«Если он предпримет первое, то ему придется уговорить меня не мешать «отрабатывать» этих троих. Извини, дескать, старик, мы погорячились, но кто знал, что ты хороший парень? Никто ведь не знал, правильно? Поэтому давай сделаем так: чтобы у тебя не было неприятностей, ведь все-таки ты задержан в квартире с оружием в руках, вместе с преступной группой, ты «отойди» в сторону и не мешай, хорошо? Эта «группа» — моя, и мне с ней работать. А что помог — молодец».
Артур поймал себя на мысли, что вторая его версия — самая нереальная. Как этот руоповец будет объяснять тот факт, что милицию на самом деле никто не вызывал, что квартира эта — обычная «ловушка» и что разбой на самом деле был просто спровоцирован людьми РУОПа? Ведь Артур — сотрудник милиции, оперативник, он эту «кухню» знает от и до! И, защищая себя, он полностью развалит дело, не дав ему даже дойти до суда, оказав таким образом помощь настоящим преступникам! Нет, такую игру полнолицый не потянет. РУОП не занимается расследованиями. Они возбудят уголовное дело и передадут его для проведения следствия — по территориальности — в следственный отдел его, Веденеева, района. То есть к «своим» для сыщика. Тогда у руоповца вообще не будет никаких шансов, потому что сразу все станет на свои места. Нет, так рисковать полнолицый не будет. А за проведенную операцию, в ходе которой потерпевшим нанесен вред здоровью, по голове не погладят. Если же еще учесть, что операция основана на провокации и при задержании погиб подозреваемый, не успев дать показаний, это вообще — «атас»! Что будет, если сейчас на допросе эти оставшиеся в живых разбойники окажутся умными мальчиками и подпишутся под показаниями, что ворвались они в эту квартиру, потому что какая-то бабушка на улице им сказала, что в этой квартире насилуют девушку, и они бросились ее спасать?! Ведь их «хапнули», когда они только вошли и не успели ничего потребовать! Маски?.. А кто сказал, что это маски? В каком законе написано, что запрещается носить на голове женские чулки? Разве в Уголовном кодексе есть статья, в которой понятие «маска» является квалифицирующим признаком совершенного преступления?
Артур отбросил этот вариант как отработанный и вспомнил, как вел себя полнолицый там, в квартире… Четкие действия, причем шаблонные, схематичные, уверенность в успехе, самодовольство…
«Твою мать! — с ужасом подумал Веденеев, — а если он и в самом деле дурак?!»
Это был худший из вариантов. Если действительно этот руоповский опер уверен, что Артур — член преступной группы и будет всеми своими дурацкими силами это доказывать?
«Дураки, конечно, есть везде. И в нашем Управлении, и в РУОПе. Медицинская комиссия УВД в этом отношении работает спустя рукава. Но, слава богу, кроме дураков есть еще умные и дальновидные люди. А в этой организации их должно быть значительно больше, чем в любой другой силовой структуре… Защититься я, конечно, смогу — это не проблема при условии, что все будет законно. Но вот как поведет себя этот парень?»
Считаться с Артуром будут, обязательно будут. Как-никак он — офицер уголовного розыска. Зная это, полнолицый скоро подъедет, не дожидаясь, пока пройдет три часа, отведенных на установление личности задержанного.
Наручники с Веденеева сняли вместе со шнурками и брючным ремнем. Хотелось курить. Так хотелось, как, наверное, не хотелось никогда в жизни. Болела от ударов голова — на затылке кровь уже запеклась, но из рассеченной надбровной дуги то и дело соскальзывали на щеку маленькие алые капли. Еще через пятнадцать минут духота и солоноватый привкус во рту сделали свое дело — захотелось пить.
Артур подошел к двери и пнул по ней ногой.
— Что случилось? — поинтересовался дежурный.
— Своди в туалет.
Дверь с грохотом распахнулась, и Веденеев зажмурился от яркого света, ударившего в лицо.
— Давай руки, — спокойно распорядился дежурный и защелкнул браслеты на вытянутых запястьях сыщика.
Дорога в туалет через коридор показалась Артуру длинной, как жизнь. От стыда и незаслуженного позора ему хотелось провалиться сквозь пол куда-нибудь вниз, в подвал, где только мышам и тараканам будет наплевать, кто ты — сыщик или преступник.
Выпив из-под крана, как показалось Артуру литра два воды, он, как смог, отмылся от крови и закрыл кран. Обернувшись, опер с удивлением увидел, что дежурный протягивает ему белоснежное вафельное полотенце.
— Откуда такая забота? — поинтересовался Веденеев. — Или здесь сервис такой: сначала морду бьют, потом полотенце предлагают?
— Это мое личное полотенце.
— Только не говори, что ты меня полюбил с первого взгляда! Я это ненавижу. Или ты реально воспринял мои предыдущие угрозы?
— Ни первое, ни второе. Твоя фамилия — Веденеев?
— Допустим.
— Работаешь в Зареченском районном Управлении?
— Тебе кто-то отписал отдельное поручение для производства допроса?
— Ты зимой раскрыл квартирную кражу у моей сестры. Тогда все вещи обратно вернулись. Не успел тебя поблагодарить. Хорошее быстро забывается…
