И в этот миг я, позабыв, что минуту назад согласилась умереть за дела наркомафии, извернулась и бульдожьей хваткой вцепилась в плечо гада всеми своими хорошо ухоженными зубами. Далее всё произошло одномоментно.
Кот взвыл, а я, несмотря на заложенные от напряжения челюстей уши, услышала чей-то крик: «Ника! Падай!» и слившийся с ним вопль Губошлёпа: «Уб-б-бью, с-с-ука!!!». Я дёрнулась вниз и Кот схватил меня за волосы… Но я-то была в парике!.. И вот я полулежу на земле и созерцаю обалдевшего бандита с моим «скальпом» в руках и …с пулей во лбу! Я моргнула — и он исчез. Упал навзничь.
И я тоже упала, наполненная до краёв. Нет, не радостью подаренной мне жизни — во мне звенел и плескался голос, выкрикнувший моё имя. Голос, который я опознала бы среди многотысячного ора, днём и ночью, в любую секунду… даже глухая…
Двое мужчин подошли ближе и начали блуждать по мне фонариками. От яркого света я зажмурилась, а открыв глаза, отметила, что один из них склонился надо мной:
— Ты в порядке? — тихо спросил он, но я узнала по голосу: это он кричал мне.
Ничего не ответив, я внимательно посмотрела на него и лица не увидела, потому что на нём была чёрная маска с прорезями для глаз. Серых, с особым волнительным блеском, глаз. Глаз, которые я сразу узнала — даже в тусклом свете фонарика. Я застонала и он, склонившись ко мне, взволнованной скороговоркой прошептал:
— Тихо, Ника. Мы не знакомы.
Я поняла, о чём он меня просит, но губы зашевелились сами собой:
— Я думала, ты принц… А ты бандит…
— О чём ты там шепчешься с ней, как заговорщик? — недовольно поинтересовался стоящий рядом мужик.
— Угомонись, Кувалда. Мы не шепчемся, — спокойно ответил «заговорщик», — просто дама в шоке и потеряла голос. Она спросила, бандиты ли мы и попросила пить. У нас есть вода? И помощь доктора нужна. Она вся в крови.
— Док в машине, Бригадир. И вода тоже. Поднимай бабу и пойдём… — Кувалда оглянулся и встревожился: — Вальтер зовёт нас. Что-то там случилось…
Бригадир поднял меня на руки и я услышала, как гулко и часто колотится его сердце.
Навстречу нам выскочил мужик без маски и возбуждённо протараторил:
— Надо срочно смываться, Бригадир! На подходе легавые. Этот буммер где-то засветился и за ним погоня.
— Так чего мы ждём? — с ледяной строгостью вопросил Бригадир. — Быстро по машинам! Ты, Вальтер, пересядешь к Тренеру. А в мой джип пришли Дока. Женщине нужна помощь. Она вся в крови.
Вальтер рванул передавать распоряжения и уже через пару минут к нам подбежал немолодой низкорослый крепыш, по-видимому, тот самый Док. Он влез в машину и меня усадили рядом с ним. Бригадир сел к водителю и дал команду трогаться.
Джип сорвался с места и помчал по не очень широкому, но гладкому шоссе. В хвост ему пристроился другой, такой же.
За двадцать минут быстрой езды я не произнесла ни слова. Потому что на самом деле была в шоке — но только вовсе не из-за пережитой смертельной опасности и стрельбы, а совсем, совсем от другого потрясения.
Док давно уже стёр кровь с моего лица и налепил пластырь на небольшую царапину на щеке, осмотрел мою голову, руки и ноги на предмет травм и переломов и сообщил, что я потеряла в потасовке одну туфлю. Он довольно мягко заговаривал со мной, но я упорно молчала и была недвижима и безучастна ко всему, что творилось в салоне.
Бригадир несколько раз оборачивался и тревожно взглядывал на меня, но я быстро отводила глаза лишь бы не видеть лица бандита. Бесконечно дорогого лица некогда любимого мною мужчины. Лучше бы он оставался в маске!
Мне хотелось выть и кричать, вцепиться в его плечи и искусать в кровь много раз целованные мною сладкие губы, а затем вытрясти из него внятный и правдивый ответ: почему?! Почему он тут с бандитами? Почему везёт меня к мафиози? Почему не обнимает и не целует свою принцессу после стольких лет разлуки? Что он скрывает? И что я скажу нашему сыну, когда он спросит меня об отце?!
Я уставилась в коротко стриженный затылок Бригадира и тот, видимо, почувствовав мой горячечный взгляд, забеспокоился, завертел головой и пригладил волосы…
Любимый, что я тебе сделала? Почему ты нанёс мне такой оглушающий удар? Прямо в сердце… Я откинулась на спинку кресла и застонала — и Док снова полез за нашатырём. Но я пришла в чувство заранее и, накрыв его руку своей, тихо, но внятно произнесла:
— Нет. Не надо больше вонять этой гадостью на весь салон. Мне уже лучше. Только холодно. Мы скоро приедем?
— Не знаю, — завертелся доктор и обратился к Бригадиру: — Куда мы едем, шеф?
— В сторожку, — не оборачиваясь ответил тот. — Такую её вести к Самбэку нельзя. Она не готова к встрече. Да и поздно уже.
Док кивнул и обратился ко мне:
— Ехать ещё с полчаса. Может быть, вы позволите мне обнять вас? Тогда вам будет не так холодно…
Я позволила. А почему бы нет? Ну не мёрзнуть же, как савраске, в самом-то деле? Тем более, что ко мне обращаются на вы. Как бы мне не было плохо, но, прильнув к почтительно замершему Доку, я мысленно хмыкнула: до чего ж ты докатилась, Татушка! Сидишь в обнимку с бандитом и хоть бы хны!
А пусть! Пусть Бригадир понервничает! Вон как весь извертелся…
Глава 10
Похоже, услужливому Доку удалось-таки меня отогреть, потому что к моменту прибытия на место шок прошёл и, хотя мне всё ещё было паршиво, я могла уже воспринимать происходящее и адекватно реагировать на него.
Мужики вышли из машины, а я, осторожно высунувшись из салона, огляделась: впереди возвышался глухой забор с запертыми воротами, а позади никого — сопровождавший нас джип укатил другой дорогой, Бог знает, куда и зачем.
«Сторожка» оказалась довольно приличным домом на окраине неопознанного мной посёлка и поначалу я удивилась её уничижительному названию — но всё стало понятным, едва я увидела предназначенное мне помещение.
По сути оно было камерой заключения со всем присущим тюрьме антуражем: нарами с тонким матрацем и суконным одеялом, небольшим грубо сколоченным столом возле лежбища, умывальником и унитазом за полиэтиленовой занавеской. И решёткой на окне.
В дом, и далее в камеру, меня внёс Док, справедливо посчитавший, что такой нежной девушке, как я, ходить босиком по зарослям ни к чему. Бригадир обмерил явно проникшегося ко мне подельника суровым взглядом и, позволив тому усадить меня на нары, отправил его обратно, в джип. Сам он молча оглядел мой скорбный приют и велел одному из хозяев дома по имени Горби сбегать на какую-то «точку» и принести мыло, чистые простыни, полотенце и бутылку минеральной воды.
Я дождалась, когда тот выйдет и дерзко съязвила, желая, чтобы Бригадир обнаружил свои истинные чувства ко мне:
— А чёрного хлеба?
И услышала почти безразличный вопрос:
